Метаморфозы Уклейкина или быть Добру!.. (СИ)

- Да какие мы провокаторы, командир, а бабка эта... наглухо полоумная, - наконец, вышел из минутного оцепенения 'Круглый', - просто плакаты развешивали, а эти, - он обвёл восстановившим уверенность взглядом возбуждённых жильцов, - как с цепи сорвались, блин: документы им покажи, да всё расскажи. - Ещё и угрожают... - добавил 'Сытый' совсем тихо, вновь упавшим голосом, заметив как из соседнего подъезда, неспешно раскачиваясь, как огромный перегруженный нефтью танкер, приближался Жора-Илья Муромец, в едва заметной на выпуклом мускулистом теле майке 65-го размера и неприветливо чадя 'Беломором'.

- Я тебе покажу, бандит, "полоумная"! Ты у меня, гнида, кровью харкать будешь, я партизанкой эшелоны под откос с фрицами пускала, а уж вас, христопродавцев, как клопов, самолично раздавлю! - всерьёз завелась баба Зина в ответ на оскорбление.

'Так их, Зинаида!', 'Молоток, Ильинчна!', 'Кремень, а не бабка!..', - одобрительным гулом пронеслось невидимое напряжение в перегретый эфир. И жильцы, сплотившись плотным поукольцом, социализировано сделали шаг к непрошеным хамам.

- Ну, я ж говорил, капитан, что по ней дурдом плачет... - ещё менее уверено ответил 'Сытый', которого до глубины души поразило неожиданно-слетевшее с уст внешне безобидной бабуси крайне грозное и, что более всего странно, - весьма убедительное: 'кровью харкать будешь'.

- Ты бы, болезный, бабушку-то нашу не обижал... не надо, - холодно заметил ему, наконец пришвартовавшийся к колыхающейся толпе Жора Коловратов, медленно затушив папиросу о свою безразмерную мозолистую ладонь, вызвав у окружающих чарующую смесь ужаса и восторга.

- Стоп, стоп, стоп! - тут же смекнул участковый, почувствовав несорванными погонами, что дело начинает принимать неуправляемый оборот. - А ну-ка, ребята, покажите-ка всё-таки документы... от греха.

'Вот это правильно!', 'Давно бы так!', 'Ещё бы в кутузку их!..' - прокатилась над эпицентром разворачивающихся событий, в целом одобряющая действия участкового, народная волна эмоций.

- Да, не вопрос, командир, - и оба быковатых типа самодовольно протянули ему красные, украшенные позолоченной вязью, внушительные корочки.

- Так-с... Караваев и Шаров - помощники независимого депутата московской городской думы Лопатина Петра Петровича... - зачитал вслух капитан Потапчук содержимое корочек.

- Ну, теперь понятно, откуда руки к нашему дому растут, - быстрее всех сообразил Уклейкин, - продали нас с потрохами олигарху! - вспомнив, как Сатановский характеризовал недавно данного 'слугу народа' на одной из редакторских летучек, как очень влиятельного в строительстве бизнесмена.

'Вот ведь, ироды: совсем страх потеряли!', 'Пропал дом!', 'Как холопов, суки, нас торгуют!..' - вновь начали угрожающе разрываться осколочными фугасами гневные чувства жильцов.

Пока разгневанные люди обильно, ёмко крестили, на чём свет стоит продажную власть и воров, участковый, подойдя вплотную к помощникам депутата, вернул им документы и что-то шепнул 'Сытому', который оказался Караваевым и старшим Шаровым ('Круглым'). После чего сомнительная по виду парочка, сбросив, словно улики, на скамейки рекламные буклеты, быстро ретировались восвояси, сдавленно изрыгая из себя нецензурные выражения в связи с не выполненным до конца заданием высокопоставленного шефа и, более чем, прекрасно понимая, какого свойства из этого залёта их ждёт завтра 'гешефт'.

-Так, граждане!.. - продолжал, как мог, понижать напряжение капитан, убедившись, что помощники депутата Лопатина поспешно скрылись в арке, - конфликт улажен и прошу, незамедлительно разойтись по домам.

- Э... товарищи, порошу не расходиться! - на правах члена штаба в пику Потапчуку, начал в свою очередь удерживать соседей Уклейкин. - Напоминаю, что примерно минут через десять у нас состоится запланированное штабом общее собрание.

- Не понял?! - искренне удивился капитан тому крайне возмутительному для него факту, что какой-то наглец посмел ему перечить и, обернувшись, узнал Володю:

- А... журналистишка, кажется?!.. - сержанты напряглись, сплюнув семечки, почувствовав в голосе начальника знакомые нотки раздражения, - опять воду на моём участке мутишь?!

Уклейкина словно бы торкнуло от вновь, как и накануне, презрительно брошенного в его сторону, словно дуэльную перчатку в лицо: 'журналистишка'; и он опять начал согласно известной черте характера уверенно закипать, тут же вспомнив и о данной самому себе и всем клятве доказать, что он 'не кишка тонка':

- У нас народный сход начинается, и вы, как представитель исполнительной власти, не смеете мешать реализовывать нам конституционное право на свободное собрание.

'Вот-вот!', 'Правильно, Володька! - жги их, чертей', 'Совсем оборзели, оборотни в погонах!' - пронеслась очередная канонада народного возмущения, взрывная волна от которой, на сей раз прошлась по призванной их защищать, милиции.