Метаморфозы вампиров

Примечательно то, что стали читаться мысли Грондэла: к Крайски он относился с антипатией и недоверием, и намерения его считал каверзными. — Бенедикт, мое терпение на исходе, — фраза прозвучала явным предостережением.

— Извини. Но войти ты не можешь.

Крайски зачем-то кивнул андрогенам. Макналти, осклабясь, влез на переднее сиденье автомобиля. Следующий шаг смотрелся до странности безобидно. Из радиатора, разбухнув, выделился пузырь и плавно скатился на землю — диаметром дюймов шесть, переливчатый, как нефтяная пленка. Следом проворно скатился еще один, и еще, и еще. Карлсен вопросительно поглядел на Грондэла, но тот, видимо, сам не знал, что сказать. Пузыри теперь отскакивали по два-три в секунду, стойким ветерком подкатываясь к дому. Судя по движению, в сравнении с обычными пузырями, эти были не так легки и податливы, напоминая скорее стеклянные шары. Через несколько минут обозримая площадка вверху сделалась нежно колышущимся ковром из пузырей.

— Это оказалось легче, чем я ожидал, — произнес Крайски.

Через несколько секунд Карлсен понял, о чем он. Прогалина непосредственно над головой была свободна от пузырей, так что проглядывало небо, то же самое и с прогалиной над Грондэлом. При хождении по комнате смещались и пузыри, так что небо над головой виднелось постоянно. Спустя считанные секунды сверху на них смотрел Крайски. Судя по сосредоточенности взгляда, теперь он их, несомненно, видел.

В лице у него было что-то странное. Тут Карлсен понял, что именно. В тот вечер за разговором глаза у Крайски были мягко карие, создающие впечатление душевности и дружелюбия. Теперь взгляд синих глаз был цепким и острым. Тем не менее, сомнения не было: человек этот один и тот же.

— Алле там, внизу, — обратился Крайски. — Можно войти, или придется силой?

— Ни то и ни это, — решительно парировал Грондэл.

Пройдя через комнату, он резко отодвинул панель и щелкнул тумблером. Карлсен напрягся, реагируя на гудение, запах озона, и струящийся синеватый свет. Опять нахлынула тошнота, а тело лишилось силы, хотя и не так резко, как в прошлый раз. Он прислонился к стене, чтобы не подогнулись ноги, и прикрыл глаза. Через несколько секунд, когда открыл, тошнота сменилась холодной ясностью.

Взгляд привлекли движущиеся вверху тени. Пузыри поисчезали, а непосредственно вверху — во дела! — на земле вниз лицом лежал Крайски и тупо уставясь орал, по-видимому, от ярости. Тут до Карлсена дошло, что лицо бородача искажено не гневом, а болью. Вылупив луковицами глаза, он шумно втягивал воздух, как от удушья. В нескольких футах вповалку лежали андрогены — судя по позам, либо бездыханны, либо мертвы.

Макналти возле автомобиля, щекой к земле. Проходя внизу, Карлсен успел разглядеть окаменевшие пустые глаза и струйку слюны в углу рта: мертв, почти наверняка.

Грондэл снова щелкнул тумблером, синеватый свет моментально унялся. Снова банной духотой обдала замкнутость. Крайски вверху с трудом взгромоздился на корточки. Посидев, выпрямился. Доковылял до ступеней крыльца, тяжело на них опустился.

— Ну с-сволота, я тебе это припомню, — процедил он, мутно вперившись в Грондэла.

Теперь было ясно, что он их видит, или, по крайней мере, точно знает, где они находятся.

— Извини, — отозвался Грондэл. — Это произошло по твоей вине. — Ну уж нет. — Злоба в голосе была как отравленный стилет, преступная сущность угадывалась в нем инстинктивно, — Нет, Бенедикт, вина была всецело твоя. — Он ткнул пальцем в сторону Грондэла.

При этих его словах Грондэл опять потянулся к тумблеру. Время замерло, а Карлсена пронзила боль под стать стойкому электрошоку. Ткани тела словно разрывало, и какую-то секунду он был как будто вне себя, собственное тело видя приплюснутым к стене. И тут боль неожиданно канула, а он воссоединился с собой. Но, когда попробовал шевельнуться, мышцы не повиновались. Тело застыло, словно в тисках какой-то невидимой силы. Даже губы при попытке заговорить не слушались. А вот глаза двигались, и в нескольких футах видно было Грондэла, тоже застывшего статуей, рука так и заведена над тумблером. Как видно, паралич этот был прямым воздействием воли Крайски, усиленной гневом и ненавистью. Грондэл, в целом способный ей противостоять, как бы потерял равновесие, оказавшись в положении борца, прижатого к ковру. Понимая, что поединок не принесет ничего хорошего, он пассивно, без сопротивления ждал.

В комнату вошла девушка. Вид напряженно застывших мужчин ее, похоже, не удивил. Проверив кувшин на столе, она с очаровательной улыбкой повернулась к Карлсену.

— Чего-нибудь принести?

Вспомнилось замечание Грондэла насчет ее реакции на зрительные сигналы. Поведя глазами в сторону тумблера, Карлсен попытался приказать, чтобы она его включила. Большие бархатные глаза выразили недоумение, девушка покачала головой. Встретившись же глазами с Грондэлом, она, похоже, кое-что уловила.

— Вам что-нибудь принести, сэр? — спросила она, подойдя.