Метаморфозы власти

«Когда у человека безбрежная власть, как у вас, — вы согласны, что ваша власть огромна, не так ли?»

«Я не знаю, сэр».

Мужчина в кресле свидетеля, «не знавший», есть ли у него власть, был банкиром с бычьей шеей, кустистыми бровями, свирепого вида усами и огромным носом. Следователь комитета конгресса давил на него: «Вы вообще не чувствуете [себя могущественным]?»

«Нет, — спокойно ответил он. — Я вообще не ощущаю себя таковым». Шел 1912 г. Свидетель в черном костюме, высоком воротничке, с золотой цепочкой часов через изрядное брюшко владел тремя или четырьмя крупнейшими банками, тремя трастовыми компаниями, таким же количеством страховых компаний, десятью железнодорожными системами плюс к этому, среди прочего, U.S. Steel, Jeneral Electric, AT&T, Western Union и International Harvester.

Джон Пирпонт Морган был символом дельца мира капитала индустриальной эры, символом власти денег, века выпуска готовой продукции.

Прилежный, как женщины, посетитель церковного прихода и моралист, он жил в режущем глаза изобилии, проводя деловые встречи среди изделий дамасских мастеров и гобеленов из европейских дворцов, рядом с запасниками с тетрадями Леонардо да Винчи и шекспировскими фолиантами. Морган высокомерно относился к евреям и прочим меньшинствам, ненавидел профсоюзы, чихал на «новые деньги» и бился насмерть с «разбойными баронами» своего времени.

Родившись сказочно богатым в эпоху дефицита капитала, он был сторонником империи и вел беспощадную конкуренцию, иногда опираясь на методы, которые сегодня, вероятно, привели бы его за решетку.

Морган собирал громадные суммы и вкладывал их в великие отрасли промышленности «фабричных труб» его времени — в печи Бессемера, автомобили Пульмана, генераторы Эдисона и в осязаемые ресурсы, такие как нефть, нитраты, медь и уголь.

Но он просто брал то, что представлялось возможным взять. Он стратегически планировал и придавал форму эре «фабричных труб» в Соединенных Штатах, ускоряя переход политической и экономической власти от сельскохозяйственных к индустриальным интересам и от производства к финансам.

Более того, говорили, что он «морганизировал» промышленность Соединенных Штатов, создав иерархически управляемую, движимую финансами систему и, как заявляют его критики, «денежный траст», который, по существу, управлял основными потоками капитала в стране.

Когда Морган вежливо отрицал, что он обладает какой-либо властью, настал день карикатуристов: один изобразил его верхом на горе монет с надписью «Контроль над более чем 25 миллиардами долларов»; другой — суровым императором в короне и мантии с жезлом в одной руке и кошельком в другой.

Если для Папы Пия X он был «великим и хорошим человеком», то для «Boston Commercial Bulletin» — «финансовым задирой, опьяненным богатством и властью, который орет свои приказы фондовым рынкам, директорам, судам, правительствам и странам».

Морган концентрировал капитал. Он объединял маленькие компании в большие и далее в монополистические корпорации. Он занимался централизацией. Он считал команды сверху вниз священными, а вертикальную интеграцию — эффективной. Он понимал, что массовое производство не за горами, и хотел, чтобы его капиталовложения были защищены «твердыми» активами — заводами, оборудованием, сырьем.

Во всем этом он был практически совершенным отражением века «фабричных труб», который он же и помог создать. Чувствовал ли себя Морган «могущественным» или нет, но управление огромными суммами денег в период нехватки капитала давало ему широчайшие возможности поощрения и наказания других в глобальном масштабе[50].

СТОЛ В ФОРМЕ БУКВЫ «X»

Когда его имя впервые замелькало в передовицах газет, Майкл Милкин[51] представлял собой никогда не работавшего в государственном секторе мужчину сорока с небольшим лет от роду, номинально — старшего вице-президента Drexel Burnham Lambert, фирмы, занимавшейся инвестиционной банковской деятельностью, соучредителем которой, кстати, в 1871 г. выступил Морган[52]. Несмотря на этот громкий титул, Милкин был не простым рядовым вице-президентом. Он был архитектором нового порядка в американских финансах. Он был, как вскоре признали многие, Морганом нашего времени.

В 80-е годы «Дрекслер» стала одной из самых «горячих» фирм, занимавшихся инвестиционной банковской деятельностью на Уоллстрит. Поскольку ее захватывающий дух взлет произошел во многом благодаря усилиям Милкина, ему было разрешено открыть свое собственное, практически независимое дело в 3000 милях от штаб-квартиры компании на Востоке. Его офис находился прямо напротив отеля «Беверли Вэлшир» в Беверли-Хиллз, Калифорния.