Метанойя

Я уже был готов сбросить обороты и перестать нагнетать атмосферу, когда на кухне появилось новое действующее лицо– Элин кавалер, которому, видимо, надоело сидеть в одиночестве. Честно сказать, мне бы не хотелось видеть свою физиономию в этот момент, настолько глупо она должна была выглядеть. Особенностью маленьких городов является то, что, как правило, знаешь всех мало-мальски значимых людей если не по имени-отчеству, то хотя бы в лицо. Знал я и этого типа– Роберта Саркисовича, владельца рекламного агентства, модельного агентства, издателя пары глянцевых журналов и еще чего-то в том же духе. Нас с ним как-то знакомила Кольцова, когда мы случайно пересеклись в ресторане. Роберту Саркисовичу было около сорока пяти лет, выглядел он очень прилично, я бы сказал– импозантно: этакий философствующий эстет-бизнесмен. Но бизнесмен в любом случае– Роберту Саркисовичу было не занимать умения делать деньги. Сейчас, правда, смотрелся он достаточно блекло– наверное, сказалась бессонная ночь, но все равно, держался он внушительно. Меня он, конечно, тоже узнал почти сразу, и еще доли секунды ушли на вспоминание имени– весь процесс опознания и идентификации вполне явственно отразился на его лице. Уже в следующее мгновение он приветливо улыбнулся, демонстрируя достижения современной стоматологии:

– Джем, вот уж кого не ожидал увидеть! Рад, очень рад встрече.

Мне было очень сомнительно, чтобы он действительно радовался: на фига я был ему нужен? Тем более что все наши предыдущие встречи ограничивались лишь приветствиями– в глубине души я считал его самым обычным сутенером и подозревал, что он тоже крайне невысокого мнения обо мне, после того как я засветился в «Нойбрандербурге» в состоянии сильного наркотического опьянения. Тем не менее я дружелюбно протянул ему руку, буквально вынудив его на рукопожатие.

– Доброе утро, Роберт Саркисович. Отдыхаете?

Он стрельнул в меня насмешливым взглядом и усмехнулся. Я бы с удовольствием сейчас справился со своими внутренними проблемами трезвого состояния и врезал ему по зубам, но знал, что это останется только мечтой, хотя меня действительно почему-то охватил приступ ревности. Вряд ли, конечно, я смог бы внятно объяснить причины этого, я не психолог, но на досуге стоило поразмыслить над этим вопросом. Сейчас же пришлось прилагать максимум усилий, чтобы поддерживать на лице сползающую маску добродушного простака, оказавшегося здесь совершенно случайно. Роберт Саркисович тем временем принял деловито-озабоченный вид и проникновенно произнес:

– Элечка, дорогая, к сожалению, мне пора. Я вам позвоню во второй половине дня, хорошо? К этому времени мы уже согласуем с нашим юристом все детали контракта. Во всяком случае, я надеюсь на это. А сейчас извините, мне пора. До свидания, Джем. Рад, что у вас благополучно разрешились все недавние недоразумения с милицией. Удачи вам и всего доброго.

Я с огромным удовольствием ударил бы его головой в переносицу и потом спокойно наблюдал, как он корчится от боли. Но правила вежливости требовали растянуть губы в счастливой улыбке и попрощаться с этим лощеным хитрым и наглым типом. Едва за ним захлопнулась дверь, я тут же выплеснул раздражение на Элю.

– Ну и чего ты так упиралась не давала мне взглянуть на этого самодовольного кота? Чего ты боялась?

Эля заметно успокоилась.

– Просто побоялась, что ты увидишь его в моей постели и у тебя планку сорвет. Кто знает, на что ты способен? А вдруг бы ты начал с ним драться?

Я скептически покачал головой:

– Вряд ли я с ним справился бы, он здоров слишком. Его надо было бы только убивать, а я, как назло, с собой пистолет не захватил. Ладно, ладно, это я шучу так. Можно я еще яблоко съем?

– Конечно. Ешь на здоровье.

Я выбрал яблоко покраснее и с удовольствием начал его грызть. Эля тихо спросила:

– Ты отпустишь меня, Джем?

– Да ради Бога, о чем ты говоришь? Разве ты моя собственность? Делай что хочешь. Только я тебя умоляю, дорогая: если вдруг тебе еще раз когда-нибудь покажется, что я уходил в тот вечер, ты лучше сама задуши эту мысль. Договорились?

Она с готовностью прошептала:

– Договорились.

– Так, теперь быстренько вспоминай, где ты мой телефон записывала?

– К себе в книжечку.

– Давай ее сюда.

Она выскочила из кухни и вернулась с элегантной записной книжечкой в кожаной обложке, раскрыв ее на нужной странице. Я буквально впился взглядом в цифры, написанные ровным красивым почерком, но тут меня ожидало разочарование– это был мой собственный номер телефона. Я наугад еще попытался выстрелить.

– А номер мобильника я тебе не давал?– но это был выстрел в пустоту.

– Нет, никогда.

Я вздохнул.

– Не звони по этому телефону. Никогда.

– Хорошо.

Я доел яблоко и положил огрызок рядом с первым.

– Ну ладно, Эля, я пойду. Кстати, а когда я тебе успел сказать, что в Питер еду?

Элю недоуменно посмотрела на меня.

– Вчера, когда тебя из милиции отпустили. Ты мне звонил– забыл, что ли? Сказал, что у тебя срочное дело в Питере, и ты поедешь туда на машине, а вернешься в конце недели.

– А ты не помнишь точно, во сколько я звонил?

Она пожала плечами.