Метанойя

Это был тот самый мир, который я тщетно пытался найти. Мир без людей, их шумных и грязных городов, мир, в котором нет ничего, кроме нескончаемой прямой и ровной дороги. Дороги в вечность. И я знал, что должен мчаться по ней, потому что других дорог в этом мире нет. Здесь нет времени, нет расстояний, нет начала и нет конца. Здесь нет жизни и нет смерти. Есть только дорога, и мое дело– ехать по ней, сам не зная куда. Бесконечная песня, бесконечный припев, бесконечная кода… Вечность, ставшая вдруг реальностью.

Впереди внезапно вспыхнули фары быстро приближающейся машины. Стрелка спидометра моего «ягуара» застыла около цифры 200, но казалось, что встречная машина просто летит. На фоне полыхающего солнца она казалась просто чудовищно огромной, но я не усомнился, что это всего лишь рефракция. Даже не приглядываясь, я узнал эту машину– черный «форд-мустанг», да другой тут и быть не могло. Я коротко вздохнул– даже на пороге вечности мне не удастся освободиться от раздирающих меня противоречий. Мне никуда не деться от самого себя, от собственной грязи и мерзости, от собственного безумия.

Я вдруг понял, что дорога слишком узка для двух машин и нам никак не разъехаться. Я не сверну в сторону, ни за что не сверну, но я знал и то, что и черный «мустанг» не свернет. Такое я видел только в кино. Дуэль. Наши машины сближались с поистине фантастической скоростью. Вжавшись в кресло и уперевшись руками в руль, я тоже включил дальний свет фар и резко нажал педаль газа. Кик-даун! «Ягуар» мощно прыгнул вперед и стрелка спидометра поползла к двумста сорока. Вместе с возросшим ревом мотора увеличилась и громкость музыки и буквально разрывалась, превращая салон в эпицентр землетрясения. California love! Напряжение достигло своего апогея, когда нервы уже на пределе возможностей, и выплеснулось наружу в истошном крике, вырвавшемся из перекошенного рта.

Яркая вспышка, как тысяча огненных солнц, мгновенно сожрала все вокруг, и тут же мир провалился в страшную ледяную черноту, хищно разверзшую свое чрево. И не стало ничего…

***

Жуткий могильный холод ледяными тисками сжимал все тело, и я даже не мог пошевелиться от боли. Сознание возвращалось какими-то обрывками, фокусируясь на отдельных деталях и пытаясь ухватить цельную картину. Тихий плеск воды… Холодное дуновение ночного ветра… Шорох песка… Чье-то смрадное дыхание, алкогольный перегар… Голос Аниты, какой-то севший и глухой…

– Посмотри, может, он уже коньки отбросил?

Перегарное дыхание стало ближе, кто-то наклонился к самому моему лицу. Потом шепеляво ответил голосом, похожим на Эрика.

– Похоже на то. Лежит– не дышит.

Анита сказала:

– Глянь, какая у него тачка. Похоже, он лаве упакован нормально.

– Че, пошмонать его?

– Ага, глянь, че там у него есть.

Я почувствовал, как чьи-то руки ощупывают карманы куртки, и сквозь зубы выдохнул.

– Убью, на фиг!

Обладатель перегарного дыхания от неожиданности тоненько вскрикнул.

– Ой-ой-ой! Он живой!

Я открыл глаза и рывком сел. Две темные фигуры в ужасе отпрянули, собираясь рвануть отсюда, и я резко прикрикнул.

– Стоять на месте!

Они послушно замерли, и в тусклом свете почти прогоревшего костра я попытался разглядеть их. Это были мужчина и женщина самого что ни на есть хрестоматийного типа бомжей, в грязных лохмотьях невообразимого вида. Они были очень похожи на Эрика и Аниту, вернее– на их уродливые гротески, старые, пропитые и безобразные. Я молча смотрел на них и чувствовал, что мой мозг совершенно отказывается работать. Я даже не знал, что сказать этим людям. Они так же молча и с явной опаской смотрел на меня. Я не нашел ничего лучшего, как на ощупь вытащить из кармана какую-то купюру, и, протянув им, процедил:

– Возьмите и валите отсюда.

Они растворились в ночи так быстро, что я даже засомневался, были ли они вообще. Собравшись с силами, я с трудом поднялся на одеревеневшие от холода ноги и, как на ходулях, доковылял до машины. Но, усевшись за руль, обнаружил, что в карманах нет ключа зажигания. Пришлось вылезать обратно и чуть ли не на коленях ползать вокруг, ища на песке брелок. К моему счастью, он оказался почти на том же месте, где я до этого валялся,– очевидно, выпал из кармана. Я чувствовал, что если сейчас же не согреюсь, то умру от пронизывающего все тело с головы до ног холода.

Включив отопитель на полную мощность, я повернул все дефлекторы в свою сторону и подставил лицо плотным струям быстро теплеющего воздуха. Минуты через три-четыре салон заметно прогрелся, и я понял, что спасен. С каким-то ненормальным радостным воодушевлением я поглаживал руль, смотрел на приборы, трогал сиденья, как бы пытаясь закрепить в сознании чувство реальности. Со мной все в порядке! Я жив и здоров! Я на пляже в Песках! Я живой!