Метанойя. Обратники

– Я буду такой, какой ты скажешь, – зашептала она, перебираясь на мои колени. – Не отталкивай меня, Марк…

От напора любвеобильной дамы мы повалились на кровать.

– Эва, остановись, – растерянно произнес я, стараясь подняться. – Что ты делаешь!

– Снова не так! – отпрянула она. – Что тебе не нравится? Скажи!

– Даже не знаю, как еще объяснять…

– Почему ты так поступаешь со мной? Я же девушка, знаешь как обидно получать отказ.

– Понимаю. Но в этом деле я тебе не помощник.

– Тебе нравится блондинка, – разочарованно подтвердила Эвелин. – Но в ней же ничего нет! Женского ничего!

– Послушай, ты очень красивая, дело не в тебе. Я не смогу ответить взаимностью, потому что однажды был поврежден.

Эва непонимающе оглядела меня.

– И что? Чем поврежден?

– Не чем, а кем, – поправил я. – Повреждение от демона оставляет серьезные следы.

– Что? Какого демона?

– Верховного, – не выдержал я. – Это очень сложно, просто поверь.

Эвелин помолчала и поднялась, поправляя одежду.

– Не лучший способ съехать с темы для мужчины, – с обидой сказала она.

– Я говорю правду. А тебе нужен Серафим.

– Мне нужен ты! – бросила Эва и ушла, хлопнув дверью и оставив меня в облаке тумана с искаженной реальностью.

Это был конфуз. Любой другой на моем месте не устоял бы перед обаянием Эвелин. Она излучала море женственности во всех проявлениях. Но для меня все это не имело значения. Самаэль сломал во мне клетку любви. Возможно, от злости на мою мать, или из-за мести на Константина, который изгнал его жертвой любви, или так получилось само собой. Как бы там ни было, способность к сильным чувствам во мне отсутствовала. Не скажу, что я страдал без этого, мне было комфортно. Но получив большую порцию любви от мамы и Константина в детстве, порой хотелось испытать такое уже во взрослом возрасте. Хотя это желание было редкостью.

Всю ночь мне не давали заснуть мысли о ситуации в целом. Мы с ребятами на острове, подписали договор, скоро начнется курс тестирования, на котором выявят наши сверхспособности, активируют их и заставят работать. Мия сказала, что это не люди. Я тоже так чувствую. Но пока ничего не могу доказать. Даже сам себе не могу. Ведь подсознательно я оставляю возможность своей ошибки в этом определении. На мои попытки открыть сущность потустороннего Леон и Эва отреагировали как обычные люди – они не верят. Но после знакомства с тринадцатью я почти уверен, что это те, кого мне приходилось «хоронить» в своем подсознании и памяти всю жизнь. Я убегал от этого, но пришел все равно. Вернулся.

Что с нами будет? Как объяснить ребятам потенциальную опасность? Как рассказать им об этой страшной духовной яме? Чтобы поверили. Чтобы определили приоритет своих сил для борьбы. Хотя… Будет ли возможна борьба? Ведь мы столкнулись со страшной сутью и могуществом.

Утром нас разбудили стуком в дверь. После легкого завтрака мы прибыли в левый корпус. Там, в одном из залов лабораторий, нас встретили почти все, с кем мы были уже знакомы, и было много новых лиц в белых халатах.

– Ну, что? Приступим, дорогие мои? – довольно улыбнулся Валентин. – Сейчас у каждого из вас будет своя задача теста, поэтому вы уйдете с прикрепленным к вам лаборантом.

Я заметил, как к Мие подошел Федор, тот самый мужчина, который оставил мне записку. К остальным так же прибыли прикрепленные, и все разошлись по своим задачам.

Возле меня появился Роберт, главный врач института, и повел к разложенному медицинскому креслу в центральной лаборатории. Когда я лег, ко мне тут же подцепили датчики, с головы до ног опутав проводами. После передо мной опустился экран, где начался странный показ ситуаций и вроде бы обычных картинок, которые менялись с разной скоростью. На меня все это никак не действовало очень долго, но вдруг мне показалось, что мелькнуло лицо мамы, я почувствовал ее настроение, ее страх за близких, за меня. Я и себя почувствовал, только мои ощущения были где-то внутри. Взгляд изнутри, который мне приходилось испытывать однажды. Это оно. Мое внутриутробное состояние. Я закрывал его от себя самого. Но вот снова испытываю это.

Следующая череда картинок заставила меня сильно волноваться. Во мне что-то просыпалось, что-то угнетающее, сдавливающее. Это чувство распрямлялось во мне, будто разворачивался свернутый эмбрион, превращаясь в некую форму со множеством щупальцев. И места этому существу становилось очень мало, оно металось во мне, билось и рвалось, причиняя нестерпимую боль. И как я не терпел, не сдерживал его, оно вырвалось наружу через мое тело, через мои руки и глаза. В этот момент я вскочил на кресле с криком, сам не свой, и выставил ладони вперед, отчего всех присутствующих швырнуло ко мне, оставив лежать распластанными вокруг кресла.