Метаполитика

Возможно, легендарный Ликург всего этого не хотел. Но, ставя себе цель, сохранить духовное здоровье народа, он не видел никаких иных средств укрепить его дух против развращающего действия богатства, как только осудив его на вечную бедность. Нельзя законодательным путем направить человека на преодоление соблазнов, можно только уничтожить сами соблазны, оградив его тем самым от них. Что и было сделано. Таким образом, в Спарте неведенье восторжествовало в процессе оседания не в виде разрушительной анархии, а в виде продуманного государственного порядка, приспособленного к низкому уровню зрелости народа.

Переход человечества в оседло-земледельческое состояние тянулся несколько тысячелетий.

Происходящий на наших глазах переход в индустриальную эру, очевидно, уложится в несколько веков.

Индийская, китайская, греко-римская цивилизации в течение длительного времени не подозревали о существовании друг друга.

При современных средствах сообщения, связи и информации то, что происходит в одной стране, очень скоро становится известным всему миру.

Есть и другие немаловажные отличия между началом эры земледельческой и эры индустриальной. Но есть и много общих черт, позволяющих выделить и даже предугадать основные тенденции нынешнего переходного процесса.

Главная общая черта — невероятные социальные смуты, потрясавшие и продолжающие потрясать каждое Мы в переходный период. Меж- и внутриплеменные усобицы, пережитые галлами, хуннами, арабами, норманнами, монголами, вряд ли могут превзойти ожесточением и кровопролитностью ту волну революций, которая прокатилась по Европе в XVIII–XX веках.

Так же, как раньше переход в новую эру сопровождался для многих народов национальным расколом, так и в наше время некоторые страны оказались разорваны политической борьбой на две части: Корея, Вьетнам, Германия, Китай, Индия (отделение Пакистана).

В Галлии чуть ли не в каждом доме существовали две партии. Не так ли раскалывала политическая рознь французские, русские, немецкие семьи накануне великих революций?

Для кочевников переход почти всегда был связан с крушением или вытеснением родовой иерархии, с уничтожением прав родовой аристократии. Точно так же при переходе в эру индустриальную рушились прежде всего сословные барьеры, декларировалось равенство.

Если прежде на смену родовому устройству приходила та или иная форма военной организации — дружина, орда, — то в наше время позвоночным столбом многих обществ (не первооткрывателей индустриальной эры, но, как и там, догоняющих) становится принцип партократии — организации, связанной, как и орда, прежде всего строжайшей дисциплиной, способной сплотить воедино людей разных рас, наций, языка, образования, способностей.

И уж конечно основа духовного состояния каждой нации — выбор веденья — подвергается сейчас такому же или гораздо более суровому испытанию. Ибо индустриализация дает еще более резкое расширение экономической мощи, чем оседание, конкрето предлагаемых ею благ с гораздо большей силой давит на абстракто порядочности, гордости, сострадания, личного достоинства, справедливости, честности, веры. Человек может быть достаточно предан чему-то, чтобы его нельзя было купить за сребреник, но предложите тридцать и его совесть поддастся. Нужно очень высоко подняться в выборе веденья для того, чтобы все бросить и уйти отстаивать свою правду на земле, даже если это «все» — хижина и клочок земли; но если «все» включает в себя коттедж, автомобиль, телевизор, транзистор, холодильник, поездки к морю, путешествие на самолетах, телефон, электричество, газ, теплый душ, иллюстрированный журнал, шум и огни большого города — тогда очень легко принять именно все за окончательную, последнюю «правду» и пожертвовать для нее всем прочим. Недаром же даже серьезные люди порой готовы были оправдывать фашизм, ссылаясь на наведенный им в промышленности порядок, а сталинизм — неопровержимым фактом индустриализации России, не разбирая при этом, шла ли она благодаря Сталину или вопреки ему.

Первыми победами, знаменовавшими начало индустриальной эры, можно считать овладение энергией пороха и океанского ветра. Уже они внесли серьезные перемены в судьбы человечества: открыли восточному полушарию земли полушарие западное, поставили лицом к лицу многие народы, знавшие друг друга лишь понаслышке, накрепко связали фактор военной мощи с наличием флота и артиллерии, то есть с наличием промышленности. Но по-настоящему индустриальная эра начинается, конечно, лишь с запуска паровой машины и электрического генератора.

Англия была, безусловно, лидером, открывшим человечеству новую эру. С тех пор как в середине XVIII века она вступила на путь машинного производства, прочие страны оказались перед фактом необычайного возрастания ее военной и экономической мощи. Одна за другой они спешат устремиться по проложенному ею пути, и одна за другой проходят те же «стадии роста», с разной, однако, скоростью и по-разному расплачиваясь кровью, страданиями своих народов за каждую ступень.