Метасюжет в театре Островского

М. Л. Андреев Метасюжет в театре Островского

Однообразен или разнообразен театр Островского? Поначалу сам этот вопрос представляется нелепым и ответ очевидным: казалось бы, одним из наиболее ярких отличительных признаков этого театра является огромное разнообразие художественных форм. Но так обстоит дело лишь в первом приближении. При более внимательном анализе оказывается, что всё это разнообразие основано на эксплуатации одной и той же, всегда в принципе равной себе, жанровой формы. При сплошном чтении Островского нельзя не обратить внимания на повторяемость, если не идентичность, некоторых ситуаций, сюжетных ходов, типов и амплуа. Более того: каким бы еретическим не представлялось на первый взгляд утверждение, что в театре Островского всё может быть сопоставлено (и в пределе уравнено) со всем, оно не далеко уклоняется от истины.

Тут, разумеется, необходимы некоторые оговорки. Под общее уравнение не подходят ни исторические хроники, ни исторические комедии, ни «Снегурочка» — по слишком понятным причинам (это, действительно, другие, хотя и разные жанры). Не подходят или не полностью подходят и ранние драматические эскизы, почти скетчи («Семейная картина», «Утро молодого человека», «Неожиданный случай») — по причине иной, но также вполне очевидной (искомая формула в них просто еще не выработалась). Остается, впрочем, не так мало: около сорока пьес.

Общеизвестно, что тематика всех пьес Островского (за исключением исторических хроник) ₍строго держится семейно–бытовой сферы. Редукция, на которую мы решаемся и которая, разумеется, уничтожает всё своеобразие театра Островского (состоящее именно в контрасте между традиционностью схемы и нетрадиционностью ее реализации), ограничивает это общее пространство сферой любовных коллизий. Никакой натяжки тут нет: во всех пьесах Островского эта тематика присутствует и во всех (с учетом указанных ограничений) она на переднем плане (за редчайшими исключениями, вроде «Леса», где главный герой причастен к любовному сюжету не в качестве прямого участника, а в качестве медиатора). Это единственная постоянная величина, к переменным относится всё остальное, как бы оно само по себе ни было важно: характеры действующих лиц, их социальное, имущественное, семейное положение, их взаимные отношения, мотивировки их действий (в том числе существенно причастные к развертыванию любовной коллизии), наличие или отсутствие персонажей сопровождения (прежде всего, родителей или лиц, перенимающих их авторитарные функции, а также различного рода медиаторов, в роли которых могут выступать свахи, слуги, квартирные хозяйки, стряпчие, актеры и пр.), не говоря уж о персонажах фона. При соблюдении этих условий можно говорить о всех пьесах Островского как об одной комедии.

Начнем с первой его полномасштабной драмы — «Свои люди — сочтемся!». Начинать с начала предпочтительнее хотя бы потому, что хронологический принцип позволяет избежать упрека в искусственности дальнейших классификаций, — в принципе же начинать можно откуда угодно. Итак, богатое купеческое семейство в поисках жениха для дочери, дочь мечтает о женихе «из благородных» (и таковой уже появляется где-то за сценой), но тем временем в качестве «богатой невесты» становится предметом матримониальных планов со стороны отцовского приказчика, который, в итоге, овладевает не только дочерью хозяина, но и всем его состоянием. В дочке, которая поначалу шла на союз с низшим по положению, уступая отцовскому принуждению, он находит родственную душу, и последний акт являет нам картину счастливого брака, которую никак не омрачает пребывание отца новобрачной в долговой яме.