Метатель. Книга 2

Однако друг, если его теперь вообще можно было так называть, явно был не в настроении болтать. Вместо ответа он зарычал, словно бешеный зверь, и вновь кинулся на меня, сверкая остервенелым взглядом. Пальцы сжимали рукояти клинков до побелевших костяшек, на лице застыла маска яростного безумия.

Я даже не стал отмахиваться, пропуская удар за ударом. Лезвия со свистом рассекли меня раз за разом, проходя как сквозь воду. Вот же ж сволочь!

Шум потасовки разбудил остальных. Сонные, ничего не понимающие Олег и Валька вскочили со своих лежанок и ошарашенно уставились на нас, приоткрыв рты. Однако вмешаться не успели — Серж уже вновь атаковал, нанося молниеносные удары с разных сторон.

Он был хорош, чертовски хорош. Стремительный, точный, не знающий ни усталости, ни пощады. Он будто и впрямь задался целью прикончить меня любой ценой, не щадя ни сил, ни собственной жизни. Безумец!

Он наносил удары один за другим, применяя всё новые и новые комбинации. Кинжалы мелькали серебристыми росчерками, со свистом рассекая воздух. Каждое движение — выверенное, отточенное до совершенства. Ни одного лишнего взмаха, ни единого промаха.

Серж крутился вокруг меня словно заведённый, молотя клинками с невероятной скоростью. Удары сыпались градом, каждый раз норовя достать до головы, до шеи, до сердца. Но всё было тщетно — лезвия проходили, не встречая сопротивления, не причиняя и малейшего вреда. От души спасибо способности! Не будь Шанса, давно распрощался бы с жизнью.

Я стоял в центре смертоносного танца, в шоке всего происходящего, почти не шевелясь и лишь с мрачной усмешкой наблюдая за потугами бывшего друга. Было в этом что-то сюрреалистичное — видеть, как тебя в остервенении пытаются зарезать, и при этом не ощущать ни боли, ни даже малейшего дискомфорта. Только лёгкое покалывание в местах ударов напоминало о реальности происходящего.

Серж бесновался, не прекращая атак ни на секунду. Искажённое яростью лицо, пена на губах, остекленевший безумный взгляд — он мало походил на себя прежнего. Будто мой товарищ в одночасье превратился в берсерка, одержимого жаждой крови. Моей крови.

А ведь мы столько прошли вместе, столько повидали! Плечом к плечу сражались. И что теперь? Неужели это ничего не стоило? Предать за призрачную наживу, кинуться с клинком на вчерашнего союзника… Подло. До омерзения погано и мерзко.

Но размышлять о превратностях бытия и человеческой натуры было некогда. Системный таймер неумолимо отсчитывал последние секунды неуязвимости. Скоро, очень скоро безумный танец Сержа перестанет быть бесполезной тратой сил. Ещё чуть-чуть — и клинки обагрятся моей кровью по-настоящему.

Впрочем, этого следовало ожидать. Ни одна способность не длится вечно. И эта — не исключение.

5… 4… 3…

Серж, будто почуяв, что развязка близка, заскрежетал зубами и с рыком ринулся в очередную атаку. Кинжалы буквально слились в сплошную серебристую полосу, настолько стремительными были его движения.

2… 1…

Внимание! Время действия неуязвимости истекло! — услужливо оповестила Система. И словно в подтверждение, последний удар достиг цели — лезвие чиркнуло по щеке, мгновенно раскроив кожу до кости. Я зашипел от боли, чувствуя, как по подбородку потекла горячая кровь.

Ну всё, братишка. Поигрались и хватит!

Рефлекторно выдернув из инвентаря топор, я со всего маху всадил его точно промеж глаз озверевшему другу. Послышался омерзительный хруст. Лезвие, почти не встретив сопротивления, продавило лобную кость, погрузилось в мозг. В лицо плеснуло кровавым фонтаном.

Серж застыл в нелепой позе, выпучив глаза и приоткрыв рот. Так и застыл — с топором в черепушке и безвольно обвисшими руками. А потом начал медленно заваливаться назад, нелепо взмахнув конечностями.

Тяжелый звук упавшего тела гулко раскатился под сводами пещеры. Я стоял над поверженным врагом, тяжело дыша от выплеска адреналина. Мозг отказывался верить в реальность произошедшего. Что это было⁈ Вот так бездарно, из-за жадности и глупости, Серж закончил свой путь?

Под ногами стремительно расплывалась багровая лужа. В воздухе витал тяжёлый дух смерти вперемешку с запахом пролитой крови. Руки до боли сжимали рукоять топора, будто только он и удерживал меня сейчас от падения в беспросветную пучину ужаса и смятения.

Глухая, тупая боль разрасталась в груди. Не от раны — та была сущим пустяком. Боль от осознания чудовищности произошедшего, от невосполнимости потери.

Я зажмурился, пытаясь отогнать видение распростёртого у ног трупа. Но стоило открыть глаза — реальность бесстрастно взирала на меня остекленевшим взором мертвеца.

Друг стал врагом. Почти брат — подлым убийцей. Вот она, оборотная сторона человеческой натуры. И как теперь с этим жить?

Всё кончено. Бой был окончен. Враг повержен. Вот только легче от этого почему-то не становилось.