Метатель

Призыватель: Время призыва 5 часов может быть распределено между разными призванными существами. Когда один из питомцев погибает или его освобождают, оставшееся время можно потратить на призыв другого.

Эта новость меня обрадовала. До сих пор я знал, что любой призыв — это выбор, когда и кого призывать, и часто приходилось рассчитывать так, чтобы призванный скелет дожил до конца боя. Теперь же, зная, что время можно разделить между разными созданиями, я получал новые возможности. Это было нечто вроде запаса, который можно тратить в зависимости от ситуации, и, честно говоря, придавало уверенности, ведь теперь не нужно было беспокоиться на одном призванном существе в период действия навыка.

Я шел дальше и вот, когда деревья начали редеть, а лесная тропа открылась в полупустынное пространство, впереди замаячили тёмные силуэты. Сначала одна фигура, затем вторая, затем ещё несколько. Они двигались медленно, как будто не боялись ничего вокруг, с ленивой самоуверенностью, что сразу насторожило меня. Это были не обычные путники, и даже на этом расстоянии я мог уловить агрессивные черты в их облике, которые так и кричали об опасности.

Приглядевшись, я понял, что передо мной какая-то банда. Их внешность говорила сама за себя — эти люди, похоже, давно перестали заботиться о порядке или хотя бы об элементарной чистоте. Вместо этого они всячески стремились подчеркнуть свою грубость и жестокость, как будто их внешний вид сам по себе должен был внушать ужас. Одежда на них была не столько грязной, сколько измазанной чем-то чёрным, жирным, и, возможно, кровавым. Они были словно ожившие символы разложения и безразличия к цивилизации, которую те давно оставили позади.

Один из них, крупный мужчина с немытой бородой и грязной повязкой на голове, был увешан цепями, как будто они были частью его доспеха. На каждой руке у него висели примитивное оружие — старые ржавые гайки, железные обломки и обрывки проволоки.

Рядом с ним шёл другой, худощавый и нервный на вид. Он крутил в руках длинный, кривой нож, и его движение было настолько отточенным, что я понял — этот человек знает, как обращаться с оружием. Лезвие ножа блестело в свете, и я мог поклясться, что видел на нём следы чего-то тёмного — скорее всего, уже засохшей крови. На шее у него болтался какой-то амулет, сделанный из нескольких зубов и обломков металла, что придавало ему вид дикого, полубезумного охотника.

Третий мужик нёс самодельный арбалет. На первый взгляд казалось, что он собран из старого дерева и металлических обломков, обмотанных тряпками и кожаными ремнями. Он держал его уверенно, как если бы арбалет был для него не просто оружием, а чем-то вроде личной защиты, которая обеспечивала ему власть над теми, кто не может ответить. Его лицо было изрезано шрамами, а глаза смотрели мрачно и беспокойно, как у животного, загнанного в угол и готового броситься на кого угодно, кто осмелится приблизиться.

Эти люди были не просто выжившими, которым пришлось адаптироваться к суровым условиям нового мира. Их лица выражали жестокость, презрение к слабым и, что самое пугающее, наслаждение своей властью над другими. Они были хищниками, полностью перешедшими на сторону закона силы, и каждый элемент их внешности — от грязных обрывков тряпок до грубых самодельных оружий — говорил о том, что они предпочли жизнь на самых тёмных окраинах общества.

Но самое тревожное, что я увидел, был человек, которого они тащили за собой. Связанный по рукам и скрючившийся от боли, он был едва ли в состоянии идти, его одежда висела клочьями, и на коже виднелись ссадины и кровоподтёки. Рейдеры не проявляли к нему никакой жалости. Когда он споткнулся и упал, один из них — тот самый крупный — с хриплым смешком нагнулся, пнул его сапогом и потащил за собой, будто он был просто мешком с грузом, а не живым человеком.

Пока рейдеры тащили связанного пленника, я уловил отрывки их разговора. Один из них, усмехаясь, бросил другому:

— Ну что, куда его? На какие работы пристроим?

Другой, с ленивой усмешкой, пожал плечами:

— К остальным рабам кинем для начала, а там пусть главный решает. Жаль только, что не девка. За бабу бугор, глядишь, и бухлом бы выставился, — он хмыкнул, и я почувствовал, как в груди закипает гнев.

Для них этот человек, едва державшийся на ногах, был лишь вещью, а не живым существом.

Приняв решение действовать, я отступил в тень ближайших деревьев, дождавшись активации Скрытности, мысленно настраиваясь на бой. Рейдеры продолжали издеваться над пленником, стоя в расслабленных позах, и, как мне казалось, наслаждаясь моментом своего «триумфа». Это было последнее, что они могли себе позволить.