Метель или Барыня-попаданка. Мир (СИ)

Дамы слушали, но не верили, слишком это было невероятно. Император в Вильне развлекается на балах, он не привёл армии в боевую готовность, не назначил главнокомандующего армиями, тем более, что с Наполеоном вообще – то подписан Тильзитский мир.

Так почему капитанша из провинции, где про Наполеона и его военные походы всего лишь "слышали", решила, что тот будет вести войну с Россией, да ещё и на её территории? Поэтому мои слова повисли в воздухе. Но императрица – чуткая дама, решила перевести разговор на другое:

– Но вы что-то принесли с собой? – с улыбкой спросила Императрица, видя, что я невольно кошу глаза на свои коробки.

– Ваше Величество! Позвольте мне от всего сердца вручить вам и Великой Княжне мои скромные подарки, – произнесла я и увидела, что глаза присутствующих загорелись от интереса – что за подарки захотела вручить Императрице, женщине, у которой есть все, какая-то неизвестная провинциалка.

И я начинаю доставать игрушки, кубики, бродилки вместе с книжками, а также бумажные листы с куклами и одеждой для них. Вряд ли кто ранее дарил такие обычные, но в тоже время необычные подарки столь высокопоставленной даме.

Я даже замираю – а вдруг их сочтут простонародными, вдруг их выкинут и меня вместе с ними. Но вижу заинтересованные взгляды присутствующих, в том числе и Императрицы.

– Кто это сделал? – спрашивает Роксандра Скарлатовна.

Вдохнув побольше воздуха, я начала говорить:

– Ваше Высокопревосходительство! Это сделали мои люди, я только собрала и записала сказки, которые придумал народ. А этих кукол нарисовала моя крестница, Мария Ивановна Иванова, которая живет в поместье в Смоленской губернии.

– Очень интересно, очень, – благосклонно кивают одновременно Императрица и Елена Михайловна.

Елизавета Алексеевна благосклонно смотрит на меня и говорит:

– Всё, что вы рассказали, очень интересно, мы обдумаем ваши предложения и ещё раз пригласим вас. Приглашение вам будет передано.

Я еще раз приседаю в глубоком реверансе и не поворачиваясь, задом покидаю комнату. И тут наступает откат – руки и ноги мои дрожат, становится тяжело дышать, я готова упасть в обморок – не каждый день приходится переживать такие волнения. Но учительское самообладание вновь помогает мне – я еще несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, понемногу приходя в себя. Ну что же, можно ехать домой.

Но сначала я почувствовала разочарование – так долго ждать, готовиться, и так мало успеть сказать – вся встреча длилась не более пятнадцати минут. Но потом я немного успокоилась – меня приняли, выслушали, заинтересовались идеями, пригласили еще раз – чего ещё большего желать! Самое главное уже произошло, встреча состоялась, пусть мне сейчас не поверили, дальше, надеюсь, произойдет развитие наших идей. Грех жаловаться!

Обратную дорогу я почти не ощутила, вновь вспоминая и переживая разговор с Императрицей – как я держалась, как разговаривала, не нарушила ли правила этикета?

В трактире взволнованные друзья встречают меня одним вопросом:

– Ну как все прошло? – но видя мое состояние, Варвара сначала налила мне горячего чая и дала какую-то еду, которую я автоматически проглотила.

Только заметив, что я пришла в чувство, они еще раз посмотрели на меня вопросительными взглядами, но тут уж я и сама стала рассказывать о пережитом – эмоции слишком переполняли меня.

Друзья выдохнули и даже потихоньку покричали ура – теперь, после того, как мы выполнили главную задачу нашей поездки, можно немного выдохнуть и ждать продолжения разговора. Но пока мы все прилегли отдохнуть – нервное напряжение нуждалось в разрядке. А вечером мы еще раз спокойно прогулялись по городу, стараясь впитывать в себя запахи, звуки, свет этого чудесного города, знакомого и незнакомого нам. И внутри меня зазвучала песня композитора Александра Борисовича Матюхина на стихи Осипа Мальдештама, которую я потихоньку напевала своим друзьям:

Ленинград
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург! я еще не хочу умирать!
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.