Метель нам пела песенку...

     На пороге стоял... Пират? Да, наверное. Распахнутый, не первой свежести камзол. Треуголка. Седая косичка парика. Деревянная нога и черная повязка на одном глазу. В руке - трубка с прямым чубуком.

     Волька похлопал по карманам, достал пачку.

     Одноногий ловко выщелкнул  пару  сигарет,  распотрошил  их  над  листом бумаги, орудуя узким, синеватой стали ножом, ссыпал табак в  трубку.  Примял большим пальцем, чиркнул спичкой. Выдохнул серое кольцо в потолок.

     - Красота, - протянул. - Отвыкаешь ведь, - сказал,  глядя  на  Волькину курточку. - Пятнадцать, мать его, человек  на  сундук  мертвеца...  А  чтобы стопочку кто налил - так скорее удавятся.

     Вокруг левой глазницы у него виделось  из-под  повязки  -  блеклое,  но явственное - красно-синее месиво шрамов.

     - Здоровский грим у вас, - кивнул Волька.

     Пират затянулся опять.

     - Грим... - бормотал. - Выйдешь вон работать - узнаешь, какой  грим.  - Притопнул деревяшкой. - Час который? - спросил.

     - Три почти, - глянул Волька на часы, а одноноги: поскреб подбородок.

     - Пора, - сказал. - Встретимся небось, салажонок, сказал через плечо  и затянул хрипло: - Когда воротимся мы в Портленд, клянусь, я  сам  взойду  на плаху...

     Вновь стукнула дверь

     "Вот только в Портленд воротиться - не дай  нам,  боже,  никогда..."  - донеслось. Потом хлопнула еще дверь - дальше по коридору, и голос стих.

     Волька потер ладони.  Все  страныие  и  страныпе.  Но  -  интересней  и интересней. Чем же закончится-то?

     "Прошу принять меня на работу... С условиями труда..." Дата. Подпись. Куда теперь? В сто вторую, что ли?

     А где у нас сто вторая? Возле сто первой, надо полагать.

     Волька выглянул в  коридор:  лампы  горели  через  одну,  пыльные  тени толпились по углам. Вытертый линолеум, плохо крашенные плинтусы.

     Похоже, в ту сторону, налево.

     За спиной коридор изгибался вправо: где-то там были подмостки.

     Около  сто  второй,  вплотную  к  стене,  стоял  стул:  старенький,   с деревянным жестким сиденьем. Что-то в его  пропорциях  было  не  так,  но  с расстояния оставалось непонятным - что.  И  лишь  подойдя  вплотную,  Волька понял, в чем дело: ножки у стула были урезаны  почти  вполовину.  Для  наших маленьких друзей, видимо. Колобок там или Чебурашка какой.

     Дурдом форменный.

     Из-за двери доносились голоса. Волька прислушался.

     - А ты куда смотрел, Егор? - раздраженно спрашивал знакомый  уже  голос усатого мужика. - Тебя я о чем просил?

     - Да, Викторыч, не углядишь ведь! Ты ж  знаешь,  как  оно  бывает.  Как инстинкт все равно что: хоп - и готово...

     - Я тебе дам ли  готово"...  Это  с  драконом  такие  номера  проходят: зрители в восторге, а обормоты на роль всегда  найдутся.  Нервы,  опять  же, пощекотать. А здесь что прикажешь делать?  Опять  объявление  давать  будем? Третий раз за неделю...

     - Так ведь  и  в  сценарии  сказано:  "...и  проглатывает",  -  заметил осторожно третий голос. - Мы ведь строго придерживаемся...

     - Ты-то  хоть  помолчи,  Варвара-краса...  Не  тебе  ж   теперь   перед Исидоровичем отдуваться. Намылят вот мне холку - на вас ведь отыграюсь,  так и знайте!

     Волька осторожно постучал. Потянул за ручку.

     Усатый ("Зам. директора по кадрам Ормусов Г.В."  -  вспомнилась  Вольке табличка возле двери) нависал над двумя, что сидели тут же,  у  стола.  Один был большой, на полкабинета, в коричневом меховом трико и в гриме: по  щекам и подбородку бежала бурая  шерсть,  лишь  глаза  высверкивали.  Вторая  -  в безрукавке, мехом наружу, хвост свисает со стула, рыжие волосы растрепаны  и лишь кое-как собраны в пучок на затылке. Оба - потупившиеся.  Распекают  их, похоже.

     - Можно? - шагнул вперед Волька, чувствуя себя довольно неловко.

     Усатый глядел искоса.

     - А-а, новенький... Написал? - протянул руку.

     Волька отдал заявление. Кадровик проглядел: быстро, наискось.

     - Годится, -  сказал.  Протянул  тонкую  картонную  папку.  -  На  вот. Сценарий. Просмотри до завтра. Ничего сложного - с ходу играть можно.

     Волька кивнул, а усатый помахал рукой.

     - Завтра - в восемь утра: познакомлю с остальными. Все, извини.

     И опять повернулся к этим двоим.

     Волька тихонько прикрыл за собой дверь.

     - В общем, - донеслось, - чтобы в последний раз.  Повторится  -  вышибу сразу. К ветеринарам пойдете, на опыты.

     Волька хмыкнул и неспешно пошел к выходу, заглядывая на ходу  в  папку.

Было там с десяток страниц, текст незамысловатый. "Это -  чтобы  тебя  лучше слышать..." и все такое прочее. На  последней  странице  зацепился  глазами: "Охотники разрубают Серому Волку живот, и оттуда выходят невредимые  бабушка и Красная Шапочка". Добрая детская сказка со счастливым концом.

     На крыльце он постоял, прикуривая сигарету, кинул спичку в снег. Елка у входа била наряжена, лукаво перемигивались лампочки.

     Проехала машина. "Говорят, под  Новый  год,  что  ни  пожелается..."  - тянулась вслед песенка.

     Волька выдохнул дым и пошел ловить маршрутку.

                                    ***

                                                  Директору ЗАО "Терпсихора"

                                                Черному Панкратию Сидоровичу

                                             от Агенцова Владимира Павловича

                                 ЗАЯВЛЕНИЕ