Метель

«Очень странно это всё, чёрт меня побери!», – расслабленно рассуждал про себя Пётр, старательно придерживая-успокаивая гусарскую саблю на своём левом боку, так и норовившую подло зацепиться за всё подряд – за нижние ветви разлапистых ёлочек, за густые кусты черничника и за одежду-обувь спутников. – «Во-первых, этот упёртый и фанатичный уфолог, так всё интересно и доходчиво излагающий. Во-вторых, местный ароматный деревенский самогон – с его неимоверно-приятным опьянением. В-третьих, и это главное…. Я становлюсь – прямо-таки на глазах – каким-то совершенно другим человеком. Сильным и наглым, знающим и опытным, более уверенным в себе, что ли. Более – настоящим…. Такое впечатление, что даже мой пухлый живот немного уменьшился в объёме. Или, мне это только кажется? Мол, желаемое – совершенно непроизвольно – выдаётся за действительное?».

– Тихо, родные мои собутыльники и собутыльницы, – испуганной среднеазиатской гюрзой зашипел Нефёдов. – Тихо, ради Бога…. Кажется, намечаются новые нелепые и нежданные сюрпризы. Я же всё выключил-погасил-закрыл и поставил машину на сигнализацию. А там, мать его…

«Там» отчётливо светили «дальние» фары, и из приоткрытого автомобильного окошка звучала – отдельными обрывки и отрывками – практически незнакомая (смутно знакомая?) песенка:

Метель, снега…
А на душе – опять – капель.
Метель…, пурга…
А в дверь уже стучится новый день…

Вокруг японского внедорожника лежал свежий слой рассыпчатого снега, не испоганенный (не истоптанный, не потревоженный?) ни единым следом человеческой обуви.

– И как это прикажете понимать? – без устали доставал всех хмельной Нефёдов – Не, ну, как, мать вашу? Объясните мне, туповатому и заторможенному олигарху, пожалуйста…. Так вас всех растак! Окошко приоткрыто? Приоткрыто! Снегу полмашины намело? Намело! Долбаная магнитола орёт на всю округу? Орёт! Не, что за дела? Так его…. Ольга! А почему я – такой пьяный? Кто там вопил и обещал намедни, что, мол: – «Весь процесс возьму в ежовые рукавицы! Всё выстрою – по лучшим мировым аналогам! И научу – Родину любить…». Кто, мать его, обещал – любить? Ничего не понимаю, так его…

– Любить обещала, врать не буду, – меланхолично сообщила Ольга. – Прямо сейчас готовая, со всем старанием и прилежанием. Типа – крепко упершись ладошками в капот джипа. Пусть Петруша изойдёт на похотливую слюну. Весь и сразу…. Так, блин, метель начинается, так её растак! Может, уже поедем, ребятишки? Типа – ради элементарной разумной целесообразности? В цивилизованный мир очень уж хочется попасть. Принять горячий душ, поужинать, выпить хорошего ликёра, перекурить, да и завалиться спать на белоснежных простынях…

Сели и поехали.

– Крепче за баранку держись шофёр! – бесшабашно и пьяно орал Нефёдов, демонстративно уверенно крутя руль во все стороны. – Чтобы не пришлось любимой плакать…. Ольга!

– Я!

– Назначаешься главным штурманом автомобильного пробега! Конечная точка маршрута – комфортабельное поместье Ненарадово!

– Есть! Польщена и прониклась…

– Не стоит благодарности, моё легкомысленное сердечко…. Командуй! То есть, веди болид по незнакомой трассе и регулярно подсказывай.

– Без проблем, мой отважный и непредсказуемый командор! Приближается нужный перекрёсток…. Точно! Уходим налево, как учил очкастый профессор, большой ценитель деревенского самогона…. Начинается крутой подъём. Газуй, газуй, недотёпа! Скоро въедем на холм…. Ага, вперёд! Газуй! Руль выворачивай! Ещё выворачивай…. А-а-а!!!

Внедорожник, выехав на вершину очередного холма, неожиданно попал передними колёсами на гололёд. Машину тут же завертело-закрутило и понесло…. Секунда-другая, и джип, напоследок утробно хрюкнув, вылетел в кювет, нещадно сбивая-срезая – по дороге – хлипкие сосёнки-ёлочки. Удар, второй, третий, перед глазами поплыли, стремительно расходясь в стороны, тёмно-бордовые круги, темнота…

Петька пришёл в сознание первым. В затылке беспардонно поселилась тупая и настойчивая боль. В висках назойливо – взбесившимся метрономом – стучало «второе» сердце. На коленях лежали (валялись, покоились, располагались?) осколки разбитых автомобильных стёкол.

«Полная непруха, однако», – ленивой мышкой проползла в совершенно пустой голове вялая мысль. – «То одно, то, понимаешь, другое…. Сперва заблудились практически на ровном месте. Теперь, вот, авария случилась, мать его…. Неспроста это всё. Ох, неспроста!».

Выяснилось, что машина, успешно промяв в молоденьком елово-сосновом лесу широкую просеку, встретилась бампером – видимо, на прощание – со стволом толстой рябины. Пётр, с трудом открыв перекореженную дверцу, вывалился наружу.

Кромешная темнота, резкий, неприятно-колючий ветер, холодный снег в лицо, кровь, лениво капающая из носа.

Петька, досадливо матерясь вполголоса, торопливо нашарил в кармане ментика фонарик, включил, щёлкнув кнопкой, и обомлел:

– Крови-то сколько! Мать моя, женщина усталая! Всё испещрено мелкими капельками…. Или, может, это и не кровь вовсе? Сюрреализм и импрессионизм в одном флаконе, не иначе…