Метели, декабрь

Как показывают материалы из архива Мележа, в дальнейшем писатель собирался написать еще два романа («За осокою берег» и «Правда весны»), которые должны были исчерпать тему коллективизации и завершить весь полесский цикл.

Такое решение (ограничиться хронологическими рамками коллективизации) уже было вынужденным. Более ранние замыслы шли намного дальше, автор намеревался провести героев «Полесской хроники» и через тридцатые годы, и через войну, и через послевоенный период, вплоть до наших дней. За двадцать лет работы над «Полесской хроникой» писатель много раз корректировал первоначальные и последующие замыслы, прикидывал разные варианты, настойчиво искал наиболее убедительные решения.

Торопиться с окончанием «Полесской хроники» и, значит, суживать масштабы замысла теперь вынуждало предчувствие неумолимо приближающейся трагической развязки. К тому времени, когда завершался и готовился к журнальной публикации роман «Метели, декабрь», Мележ уже ясно понимал, что написать «Полесскую хронику» так, как она виделась в разгар работы, со всем тем огромным событийным и временным разговором, который манил тогда, уже не удастся.

«Видимо, так и останется недописанной моя обещанная „Полесская хроника“, — писал он в дневнике за год до смерти. — Этот роман я, может быть, как-нибудь со скрипом дотяну…» «Этот роман» — конечно, «Метели, декабрь». Его писатель и на самом деле «дотянул», сообразуясь с теми прикидками, которые были у него, когда он рассчитывал написать после «Метелей, декабря» еще два романа о коллективизации. А материалы, которые, по мнению прозаика, могли дать «Полесской хронике» «вид хоть какой-то завершенности», оказались собранными не в одной, а в двух папках с надписями: «„Полесская хроника“, роман четвертый» и «„Полесская хроника“, роман пятый». Среди этих материалов есть записи о героях, движении их характеров и судеб и другие авторские пометки, наброски различных эпизодов и сцен, уже написанные монологи и диалоги, беседы и споры, готовые зарисовки, в той или иной мере завершенные отрывки и отдельные главы. И все это подобрано, расположено Мележем так, что в итоге просматривается в своих главных очертаниях основной сюжетный каркас, событийный ряд дальнейшего повествования (до коллективизации включительно), а также писательская концепция в этом повествовании, по крайней мере в ее определяющих контурах, узловых моментах.

В основном по этим материалам А. М. Адамович и Л. Я. Мележ-Петрова (вдова писателя) подготовили специальную публикацию. Она, по замыслу ее авторов, должна дать «более полное представление о романе „Метели, декабрь“ (и о всей „Полесской хронике“)», иначе говоря, «хоть отдаленно напоминать» те произведения полесского цикла, которые были уже глубоко, во многих конкретных деталях продуманы и частично (в набросках, эпизодах и т. д.) подготовлены, но так и не написаны. Эта публикация (своеобразный монтаж подлинного мележевского текста, сопровожденного краткими, но очень содержательными комментариями) делает свое полезное дело. Печаталась она в периодике, вошла в посмертное десятитомное собрание сочинений писателя.

«То, что вы прочитали, — разумеется, не сам роман, а всего лишь материалы к заключительным главам романа „Метели, декабрь“», — отмечается в публикации. Таким образом, в ней все материалы, связанные с темой коллективизации, которой, повторю, по последним авторским прикидкам должна была завершаться «Полесская хроника», отнесены к роману «Метели, декабрь». Так сделано на том основании, что Мележ, хотя раньше он считал этот роман законченным, уже в процессе публикации решил продолжить его, ибо почувствовал, что надо спешить — ни сил, ни времени не только на вывод героев к современности, но и на два еще предполагавшихся новых романа о коллективизации («За осокою берег» и «Правда весны») явно не хватит.

Бесспорно, что в романе «Метели, декабрь» Мележ остался таким же выдающимся художником, каким он показал себя в дилогии. Глубинный народный взгляд на события времени, умение с полной исторической точностью передать исключительную сложность эпохи, гуманистическая обостренность пытливой мысли писателя, мастерство психологического анализа, широкая типизация и блестящая языковая индивидуализация персонажей, убедительность и надежная выверенность сюжетно-композиционных решений — все эти и многие другие достижения Мележа-художника, хорошо знакомые по его дилогии, отчетливо чувствуются, а то и поднимаются на более высокий качественный уровень в «Метелях, декабре». В этом романе усиливается то, что отличало уже «Дыхание грозы» от «Людей на болоте». Речь идет о возрастании накала мысли, усилении интеллектуально-философского начала и дальнейшей драматизации общественно-социальных страстей, которая обусловливает и относительно большую динамичность сюжетного движения в книге. Не менее важно, что писатель смог открыть новые грани человеческой и социальной содержательности в людских характерах, через которые наиболее наглядно «материализуются» общественные движения эпохи.