Метка Афины

Перси чувствовал себя так, словно в щель между его доспехами вонзилась стрела. Как если бы на нем все еще пребывало благословение Ахиллеса, а кто-то нашел его слабое место. Чем старше он становился, чем дольше выживал, будучи полукровкой, тем больше его друзья им восхищались. Они от него зависели и полагались на его силу. Даже римляне подняли его на щите, сделали претором, а ведь они знали его всего несколько недель.

Но Перси не ощущал в себе особых сил. Чем более героические поступки он совершал, тем больше понимал, как ограничены его возможности. Он чувствовал себя обманщиком. «Я не такой потрясающий, как вы думаете», — хотелось ему закричать своим друзьям. Ведь его поражения, вроде сегодняшнего, это подтверждали. Может, он из-за этого стал бояться задохнуться? Не столько боялся утонуть в земле или в воде, сколько захлебывался в ожиданиях других, которые он не оправдывал, а они буквально накрывали его с головой.

Ух ты… Когда он начал это обдумывать, то понял, что слишком много времени проводил с Аннабет.

Афина однажды сказала ему о его фатальном недостатке: будто бы он слишком предан друзьям. Он бросился бы спасать друга, невзирая ни на что, даже если это стало бы причиной конца света.

В то время Перси просто отмахнулся от этой мысли. Разве верность — это плохо? К тому же до появления титанов все как-то улаживалось: он спас друзей и победил Кроноса.

Однако сейчас Перси начал задумываться. Он бы с радостью прыгнул в пасть любому чудовищу, богу или гиганту, чтобы только уберечь друзей, но что, если это не его задача? Что, если это должен сделать кто-то другой? Эту идею оказалось очень сложно принять. Ему всегда было трудно уступать даже в мелочах, например, когда нужно отдать Джейсону очередное дежурство. Он не хотел ни на кого полагаться, не хотел, чтобы кто-то пострадал, защищая его.

Так поступила его мама: жила с мерзким жирным смертным мужиком, потому что думала, что таким образом спасет Перси от чудовищ. Его лучший друг Гроувер защищал Перси почти целый год, прежде чем Перси наконец узнал, что он полубог, и Гроувера едва не убил Минотавр.

Перси больше не ребенок и не хочет, чтобы кто-то, кого он любит, рисковал ради него, он сам должен обладать достаточной силой, чтобы быть защитником, но теперь вынужден позволить Аннабет в одиночестве следовать за Меткой Афины, зная, что на этом пути ее может подстерегать смерть. Если придется выбирать — спасти Аннабет или выполнить возложенную на них задачу, — сможет ли Перси выбрать второе?

Наконец усталость взяла верх, и он заснул, но в кошмарах слышал раскаты грома — это смеялась богиня земли Гея.

Перси снилось, что он стоит у дверей Большого дома в Лагере полукровок. На склоне Холма полукровок появилось спящее лицо Геи — ее крупные черты сложились из теней на траве, губы не двигались, но голос богини эхом прозвучал над долиной.

«Так, значит, это твой дом, — прошептала Гея. — Посмотри на него в последний раз, Перси Джексон. Лучше бы ты вернулся сюда, тогда ты, по крайней мере, мог бы умереть вместе со своими товарищами, когда придут римляне. А теперь твоя кровь прольется вдалеке от дома, на древние камни, и я пробужусь».

Земля задрожала. На вершине Холма полукровок загорелась сосна Талии. По долине пронеслась разрушительная волна — трава превратилась в песок, лес рассыпался золой, домики полубогов и Большой дом сгорели дотла. Когда дрожь прекратилась, Лагерь полукровок походил на пустошь, оставшуюся после атомного взрыва. Остался только портик, где стоял Перси.

Рядом с ним прах закрутился и образовал женскую фигуру: закрытые, как у лунатика, глаза; одежды темно-зеленые, с золотыми и белыми пятнами, как будто солнце светит сквозь листву; волосы черные, точно распаханная почва. Лицо прекрасно, но даже с мечтательной улыбкой на устах богиня казалась холодной и сдержанной. Перси показалось, что она с точно такой же улыбкой будет смотреть, как умирают полубоги и горят города.

— Когда я снова приберу к рукам землю, — сказала Гея, — то навсегда оставлю это место бесплодным, как напоминание о вашем племени и о том, насколько бессильны вы оказались предо мной. Не важно, когда ты проиграешь, моя милая маленькая пешка, и кому — Форкию ли, Хрисаору или моим дорогим близнецам. Ты проиграешь, а я пожру тебя. Теперь у тебя только один выбор… умрешь ли ты один? Приходи ко мне добровольно, приведи девчонку, тогда, возможно, я пощажу это место, которое ты так любишь. А иначе…

Гея открыла глаза. В них плескались зелень и чернота, глубокие, как земная кора. Гея видела все, терпение ее было бесконечным. Она просыпалась медленно, но когда она проснется, никто не совладает с ее мощью.

Кожу Перси начало покалывать, руки онемели. Он посмотрел вниз и понял, что рассыпается в пыль, как все чудовища, которых он всю жизнь убивал.

— Приятного времяпрепровождения в Тартаре, моя маленькая пешка, — промурлыкала Гея.

Металлический звон «ДОН-ДОН-ДОН» вырвал Перси из объятий сна, он распахнул глаза и сообразил, что корабль выпускает шасси.