Метка Проклятого

Серая муть. Каждый раз засыпая, он оказывался тут. В этой невесомости, в бесконечном тумане. Наверно проклятием было не только уменьшение, но еще и это. У него не было нормальной жизни в реальности, и не было полноценного отдыха во сне.

Иногда ему казалось что он движется, иногда, что остается на месте. Случалось, Михаил пытался «плыть» — делал те же движения что и пловец брассом. В такие моменты возникало ощущение движения, но серый туман вокруг оставался без изменений.

Обычно, через пару минут, он прекращал трепыхаться, и снова парил в невесомости. Но сегодня что-то изменилось. В какой-то момент ему показалось — он тут не один. Миша покрутил головой, но никого так и не увидел.

-Может быть я схожу с ума? — произнес он.

-Еще нет, привет! — голос донесся откуда-то из-за спины.

Приложив некие усилия он развернулся всем телом, но при этом вновь не увидел ничего кроме серого тумана.

-Кто, ты? — крикнул он. И добавил задумчиво, — точно крыша едет. Слышу голоса, скоро и миражи увижу.

-Погоди, ты что, не видишь меня? — В голосе скользнуло удивление. — Тогда давай попробуем так.

Неожиданно туман немного рассеялся, и изумленный Михаил увидел мальчишескую фигуру. Паренек парил на расстоянии вытянутой руки. Его уши были забавно оттопырены, а голова побрита налысо. Одет он был во что-то похожее на больничную пижаму.

-Теперь вижу. Ты тоже заблудился тут?

-Нет, я тут гуляю. А вот ты, действительно заблудился, Проклятый.

-Откуда ты знаешь меня? — от удивления Миша задал совсем не тот вопрос, который вертелся на языке.

-Ты косвенная причина того, что я оказался тут. — Паренек говорил совсем не так как обычно говорят подростки. Но сейчас Михаила интересовало не это.

-Ты знаешь где мы сейчас?

-Сложный вопрос. Меня сбила машина, но я пока еще не умер. Хотя это вопрос времени.

-Значит мы между жизнью и смертью? В этой, как ее, нирване?

Пацан улыбнулся.

-Нет, это не нирвана. Это межмирье, ну или распутье, если угодно. А между жизнью и смертью тут только я.

-Извини, но я не понимаю тебя. Кстати, а как тебя зовут?

-Я постараюсь объяснить. Насчет имени, пусть будет Виталик, так меня назвали в последнем воплощении.

-А я Миша.

-Знаю, мы ведь некоторым образом связаны.

-Связаны? Чем? — удивился он.

-Извини, сейчас я начну говорить нормально. Так как ты привык. Когда ты взорвал дом ведьмы, рукоять «Норспеерамонуса» отбросило взрывной волной, ее нашел соседский паренек, как он выглядит, ты видишь перед собой.

-И как это связывает нас?

-Не думаю что тебя интересует именно это, — усмехнулся Виталик.

-Ты говоришь не как пятнадцатилетний пацан.

-Тринадцати. А тут я не пацан, считай что ты разговариваешь с душой, которая вечна.

-Вечная душа, межмирье, — пробормотал Проклятый, — зря, наверное, я никогда не был религиозен.

-Не переживай, — усмехнулся парень, — Все равно ни одна религия не учит тому, что надо. Однако мы заболтались, — он улыбнулся, — мне пора, а тебе еще искать свою дорогу.

-Тут я не вижу дорог. Невесомость вокруг, серый туман.

-Проклятый, тебе надо приложить сверхусилия. Это единственный шанс.

-Я по-прежнему не понимаю тебя.

-Представь, что тебя несет быстрое течение. Ты пытаешься прибиться к берегу, но у тебя не получается. Плыть тяжело, ты периодически ложишься на спину, отдыхаешь, и тебя снова выносит на середину реки. И скоро ты утонешь. Так вот, выплыть ты можешь, только не прекращая плыть. Не отдыхая. Даже когда это покажется совершенно невозможным.

-Плыть, как в воде?

-Вода это лишь образ. Важно само усилие. Но вот какое оно, ты должен понять сам. Плыви, беги, долби стену как узник.

-Но тут нет берегов, нет ориентиров, мне кажется, я кружусь на месте.

-Так придумай берег сам.

-Придумать? Что значит придумать?

-Представь берег, приложи усилия чтобы добраться до него. Тут у тебя нет ничего кроме воображения, используй его. Это твой единственный шанс. А сейчас извини, наши пути расходятся.

-Жаль. Спасибо, за помощь. — Ему очень не хотелось снова остаться одному, но он понимал, сейчас подросток исчезнет, а он будет барахтаться в сером мареве и дальше.

-Не стоит. Знал бы ты как тут красиво.

И паренек исчез. А Михаил проснулся через несколько минут, и разговор запомнил слово в слово.

В этот день он казалось ожил. До изнеможения бегал, старался забраться на стол по канату, двигал мышку, шутил с Ирой. Он был охвачен неким лихорадочным возбуждением, и ждал ночь.

И снова окунулся в серую муть. И еще раз. И еще. Видимо он чего-то не понял, или вообще весь разговор ему померещился. А может он был не способен сверхусилие, и на пятый день, его снова охватило черное отчаяние. И именно в этот день, они впервые после его уменьшения, поругались с Ирой.

-Слушай, кот, ну сколько ты будешь пить?

Голос жены, возвышающийся над ним, не вызвал ничего кроме раздражения. Он нехотя поднял голову, рассматривая исполинскую фигуру его супруги.

-А какая разница? Чем мне еще заниматься? И зачем?

-Нельзя разрушать себя.

В ответ он только лишь рассмеялся:

-Нельзя разрушать? Так уже. Зачем мне теперь здоровье?