Метка рода (СИ)

Вейя смотрела на него и не могла понять, что изменилось в нём, хотя внешне ничем не переменился, оброс, правда, немного, кудри отросшие ворошил ветерок, и они на лоб падали, делая золотисто-серые глаза ещё ярче.

Вейя покачала головой. Не сердилась. Если бы не этот случай, несмотря на то, как тяжело было, не нашла бы отца, и неизвестно где бы он был сейчас. Далебор чуть улыбнулся, прищурив глаз, глянул в сторону Гремислава.

— Так понимаю, что без участия кагана не обошлось?

Вейя задержала дыхание при упоминании Тамира, сердце вновь сжалось до боли.

— Не обошлось, — только и ответила.

— Встанем здесь на ночь? — послышался голос Огнедары, полянка приблизилась, Вейя глянула в сторону кметей, куда убежал мальчишка.

— Откуда он?

— Долго рассказывать, — выдохнул Далебор, — сначала палатки нужно развернуть, а там и для разговоров время найдётся.

Разбили стойбище на сухом, обдуваемом вечерним тёплым ветром холме, развели костры, мужи соображали палатки, а Вейя с Огнедарой подрядились снедь готовить, успев между делом словами обмолвиться. Хоть Огнедара утаивала что-то, а по глазам Вейя поняла, и по виду как похорошела будто, горели глаза. С Тамиром они только тускли, а сейчас аж кожа светилась, как полная луна, что взошла над степью. Огнедара бросила взгляд в сторону Далебора, а он будто чуял её, обернулся к полянке. И кто бы подумать мог, что так всё обернётся?

— А что же ты не осталась с Тамиром? — спросила Огнедара полушёпотом, отвернувшись, нарезав тонко зайчатину, бросила в чугунок, что бурлил над костром.

Вейя покачала головой, признать и разговоры вести о том не хотелось, слишком тяжело было на сердце. Слишком, что слово из себя выдавить не могла.

— Я отцу нужна, — ответила только.

Огнедара посмотрела на неё пристально, а потом, покивав, не стала больше пытать.

Вечеряли все вместе, мужчины всё о кангалах говорили — Гремиславу было что рассказать, и Вейя слушала его, да не слышала, мысли всё время возвращались к Тамиру. И невозможно было спрятаться от них.

Ночь выдалась тихой, а утро хлопотным, решали, кто с кем поедет да в какую сторону. Далебор настаивал, чтобы Огнедала ехала с воеводой в Годуч, а Гремислав с сотником к князю всё порывался.

— Тебе сил нужно сначала набраться, воевода, — пробасил Далебор.

Гремислав глянул на Вейю. Сотник, конечно, не помеха для него, если тот надумает поехать, но Вейя для него важнее, не стал упираться на своём. Так и разделились, Огнедара, Вейя и Гремислав дальше к лесам Полесья устремились, а Далебор к хазарским городищам.

***

Пролетели одна задругой седмица, и дни похожи друг на друга были, как кленовые листья, благо сухо было, и ласкало теплом око, позволяя идти без остановок долгих. И когда уже начали встречаться густые кустарники ольховника, идти стало легче. Совсем скоро раскинутся в долах реки и лесистые холмы, а там и стены родного острога.

Далеко позади осталась степь, всё дальше хазарское войско и княжеская ватага, которые вернутся только к первым морозам. Хоть и близилось это время, а всё равно далеко ещё до стуж.

Годуч пустовал, остались только челядинки и верные помощники воеводы. Путников встретили брусчатые хоромины, обнесенные высокой бревенчатой стеной, с башней над воротами, в которые и въехал вернувшийся воевода. Вейя с тяжёлым сердцем оглядывала чуть обугленные стены, где пожарище успело захватить часть крова, вспоминая, как она бежала из острога под покровом ночи вместе со всеми в детинец князя.

Родные стены, конечно, грели, но много дел было впереди, чтобы отладить постройки, наполнить погреба да хлева, и нужно успеть, иначе зима будет голодной. Потому сидеть в стенах было некогда, приходилось объезжать ближние веси, коих стало после нападения врага не так и много. Скупали и обменивали, что могли. Вейя с Огнедарой без ног возвращались в женский стан, и так день ото дня, пока Вейя не почувствовала себя худо. Тело будто горело всё, и перед глазами плыло. Огнедара сварила каких-то трав осталась с ней.

— Теперь нужно теплее одеваться, холодать стало, — поёжилась Вейя, хоть внутри горело всё.

Огнедара опустилась рядом, положив ладонь на лоб Вейи, в глазах полянки озадаченность мелькнула и недоумение будто.

— Кажется, не в холодах причина.

Вейя, отпив отвара, отставила чашу.

— А в чём? — лежать в постели совсем не хотелось.

Уголки губ Огнедары тронула улыбка, и взгляд полянки потеплел вмиг.

— Скажи, ты же больше не пила горькой травы?

Вейя нахмурилась, не сразу разумея, о чём Огнедара говорит, да тут будто молния прошибла, проняв насквозь. Вейя пождала губы.

— Спасибо за помощь, — только и сказала Огнедаре, а та раскрыла губы в ответ что-то сказать да передумала, поднялась и к двери направилась, но остановилась вдруг, повернувшись.

— Скажу только, что я бы рада была, — замолкла, посмотрев неподвижно, а потом отвернулась и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.