Меткий (СИ)

Лицо мальчика на глазах сменило цвет с пунцового на мертвенно-бледный. Уставившись на Меткова перепуганными глазами, он попытался что-то произнести, икнул, схватился обеими руками за горло, словно решил немедленно покончить с собой путем самоудушения, наконец, сумел немного совладать с волнением и жалобно просипел:

- А мне ничего такого не говорили...

Помянув про себя нехорошим словом родителей мальчика, Всеволод погрузился в раздумья. По всему выходило, что если малолетний Казанова действительно уже способен к оплодотворению, то вне зависимости от желания ученых-генетиков запущенный ими эксперимент того и гляди перейдет на новую стадию: на свет появится следующее поколение суперживучих мутантов. Хорошо еще, если только в России... там-то спецслужбам удастся взять все под контроль.

- И очень жаль, что не говорили! - наконец, ответил он. - Скажи, а здесь, в Чикаго, ты еще не успел ни с кем?... Если успел, то у тебя, братец мой, остается только один выход: срочно просить политического убежища! Но в этом случае уже американцы от тебя не отстанут, и уж они, можешь не сомневаться, и обследуют тебя самым доскональным образом, и всю твою сексуальную жизнь поставят под самый жесткий контроль. Встречаться будешь только с теми, с кем разрешат, причем с обязательной видеосъемкой, и сперму сдавать на потребу науки. Кого ей потом оплодотворят и сколько у тебя будет потомства, тебя уже касаться не будет. Нравится тебе такая перспектива?

- Не-ет... - пропищал Гена и тут же поспешил оговориться: - Но я же тут еще ни с кем... Ну, я имею в виду серьезно...

- Твое счастье, - хмыкнул Метков. - Вот и не надо нарываться! А если вдруг в России папашей станешь, ну, на первый раз может простят тебя по незнанию, но уж в случае повторения пощады не жди! Уяснил?

Перепуганный мальчуган усердно закивал.

- Замечательно. Тогда обговорим принципы нашего дальнейшего сосуществования. От мести родителей уже совращенных тобой американок я постараюсь тебя оградить. Но впредь на всех прогулках от меня ни на шаг! И этого павлиньего хвоста я чтоб больше на тебе не видел!

Гена со всем соглашался, но глаза у него при этом были грустные-грустные. И Всеволод его понимал. Когда тебе тринадцать и ты уже привык купаться в девичьем обожании, добровольно от этого отказаться, это все равно что самому запереться в темнице и сидеть там на одном хлебе и воде. Нет, конечно, совсем общаться с девочками юному Самохвалову не запрещали, но чем их можно привлечь кроме распушенного хвоста, бедный парень и понятия не имел.