Меткий стрелок

— Я не уверен, что беседа с Житинским — всего лишь отвлекающий маневр. Я даже думаю, что наоборот — беседой с Житинским я подписал себе окончательный приговор. Все-таки он был первым, кто открыто сообщил о сумме доходов фирмы «Гималаи» и о реальной доле в этих доходах, которую поимели Шустов, Леонидов и Гордина. И мне кажется, он подтвердит свою информацию где угодно, хоть в суде.

Вячеслав Иванович задумался.

— Если это так, то Житинскому грозит серьезная опасность.

— Я тоже так думаю, — кивнул Денис. — Надо бы приставить к нему охрану, ну и допросить по всей форме. Я уверен, он будет говорить. После того что случилось с Гординой…

— А не испугается?

— Наоборот. Видимо, у него была к Гординой, как бы это получше выразиться… большая личная симпатия. Он был очень удивлен, узнав, что Доли понесла к прокурору заявление, не известив его. По-моему, он считает, что, будь он в тот день рядом, ничего бы не случилось.

— Ага. — Вячеслав Иванович пригладил ладонью волосы. — Стало быть, имеет место желание отомстить? Я правильно понял?

Денис кивнул:

— Вполне. Вот только желание это пока что очень подспудное. Мне кажется, он сам еще этого не понял. А вот когда поймет… Боюсь, как бы наш полиграфист не наломал дров.

— Ну, значит, понаблюдаем за ним исподволь.

Денис усмехнулся.

— Чего усмехаешься, племяш?

— Да смешно мы с вами, Вячеслав Иванович, беседуем. «Подспудное», «исподволь»… Как два бородатых купца лет сто назад. Осталось только сказать «зело» и «зане».

— Посмейся, посмейся, — погрозил Денису пальцем генерал. Ну так как, отрядишь кого-нибудь из своих ребят для охраны Житинского?

Денис задумался.

— В принципе можно привлечь Колю Щербака. Он сейчас, по-моему, ничем не занят.

— Вот и привлеки. Ну а насчет всего остального… Можешь считать, что я взял дело об убийстве Гординой и махинациях на фирме «Гималаи» под свой особый контроль. — Вячеслав Иванович улыбнулся. — Тебя это устраивает?

— Вполне, — кивнул Денис.

— Тем более, — продолжил генерал, — что дело обещает быть очень серьезным. Правда, я вынужден признать, что суды над финансовыми мошенниками пока что чрезвычайно редки. И дело не в том, что мы плохо работаем.

— А в чем же?

Вячеслав Иванович чуть склонил голову набок и посмотрел на племянника как учитель смотрит на нерадивого ученика.

— Видишь ли, Денис, — задумчиво начал он, — законодательная база российских финансов пока слишком слаба, для того чтобы привлечь к ответственности всех мошенников. Да и государство не проявляет особой заинтересованности в том, чтобы справедливое возмездие было осуществлено в полной мере. Мы с тобой живем при начальном этапе становления финансовой системы России. Отсюда и все проблемы. Я не слишком сложно говорю?

— Да нет, все понятно.

— А чего тогда надулся?

Денис поморщился и опять принялся натирать пальцами лоб.

— Да просто обидно, — сказал он в сердцах. — Что ж тогда получается, малолетних воришек, таскающих из бабушкиных сумок кошельки с двумя мятыми червонцами, мы ловим за руку и препровождаем в колонию… А воротилы, обкрадывающие население на десятки и сотни миллионов долларов, спокойно разъезжают в лимузинах и ничего не боятся. О каком возмездии тогда может идти речь?

Вячеслав Иванович крякнул и развел руками:

— Что за упаднические настроения, племяш? Тебе же не семнадцать лет. Ты знаешь, что в жизни редко бывает так, как мы того хотим. Однако это еще не повод отчаиваться.

— Да бог с ней, с жизнью, — вновь поморщился Денис. — Я одного не могу понять, почему в какой-нибудь Америке любого мерзавца, будь он хоть конгрессменом, можно взять за жабры. А у нас простые проходимцы воруют миллионами — и никто им слова не говорит. Мы что, глупее американцев?

Генерал усмехнулся:

— Почему глупее? Вовсе не глупее. Тут разница не в интеллектуальном коэффициенте, а в разной психологической установке. Как написал поэт, «умом Россию не понять, аршином общим не измерить». Вот смотри, простой пример. Вячеслав Иванович хитро прищурился. — Скажи-ка мне, Денис Андреевич, что делает американец, когда у него болит голова?

— А при чем тут голова? — недоуменно воззрился на генерала Денис.

— …Они пьют аспирин, — продолжил Вячеслав Иванович, не обращая внимания на реплику Грязнова-младшего. — Пьют аспирин — и через двадцать минут боль утихает. Теперь смотри, что делаешь ты, как истинно русский человек? Ты сидишь, морщишься от боли и старательно полируешь свой сократовский лоб пальцами. Американец бы посмотрел на тебя и сказал: «Прав был русский писатель Достоевский, уверявший, что все русские люди любят страдать». Вот такие выводы сделал бы простой американец, сиди он сейчас в этом кабинете.

— Ладно, ладно, — примирительно сказал Денис. — Выпью я ваш аспирин. Давайте.

Вячеслав Иванович удовлетворенно кивнул, поднялся с кресла, прошел к столу и выдвинул один из ящиков. Пошарил там рукой и извлек на свет коричневый стеклянный пузырек. Поболтал им в воздухе посмотрел на свет и досадливо крякнул:

— Извини, Денис Андреич, но аспирин кончился.

Денис усмехнулся:

— Понятно. Так что бы сейчас сказал американец, будь он в этой комнате?