Меткий стрелок

— Вот нетерпеливый человек! — рассмеялся Мазай. — Теперь я понимаю, почему евреи добились таких высот!

Зелек Александрович прекрасно знал, что Мазай нарочно его заводит такая уж у него была манера разговаривать с партнерами, — но все равно ничего не мог с собой поделать. В груди клокотала ярость.

— А глазки-то заблестели, — удовлетворенно констатировал Мазай. Крепко вы за своих держитесь. И то правда. Не так уж вас много в мире осталось. Нужно держаться друг за друга и не давать в обиду. Уважаю. Эх, нам бы, русским, поучиться у вас солидарности, да где там. — Он махнул рукой. — Только и знаем, что глотки друг другу грызть.

Он выжидательно посмотрел на Шустова, ожидая, что он что-нибудь скажет. Но Зелек Александрович сделал над собой усилие и промолчал.

— Чего молчишь, не согласен? — сдвинул брови Мазай.

— Согласен, согласен. — Шустов задрал рукав пиджака и выразительно взглянул на часы.

— Ах да, — улыбнулся Мазай. — Ты, наверно, торопишься. Ты ведь, Зелек, у нас деловой человек, не то что я. Это я могу с утра до вечера чаи с дачниками гонять да бубликами закусывать. А ты у нас не такой.

Шустов поморщился:

— Может, перейдем к делу?

— Что ж, давай перейдем. Отчего же не перейти.

Мазай отхлебнул чаю и весело посмотрел на Шустова:

— Ну а ты чего же? Не любишь чай?

Зелек Александрович поднял чашку, обмочил губы в чае и поставил чашку на обратно стол.

— Вот и славно, — похвалил Мазай. — Разговор у меня к тебе, Зелек Шустов, будет серьезный. Помнишь Доли Гордину?

Шустов нетерпеливо кивнул.

— А помнишь, с какой просьбой ты ко мне приходил?

— Помню. Я просил у тебя помощи. Но ты мне в ней отказал.

— Не отказал, — назидательно поднял палец Мазай. — А отложил дело до тех времен, когда у тебя появятся гроши на оплату моих услуг.

— Я тебе заплатил, — угрюмо проговорил Зелек Александрович.

— Ты имеешь в виду те жалкие полторы сотни кусков? — с удивленной ухмылкой спросил Мазай.

— Для тебя, может, и жалкие. А я за эти полторы сотни месяцами на радио горбачусь.

Зрачки Мазая сузились.

— Это ты можешь кому-нибудь другому втирать, Шустик. Забыл, под кем ходишь?

— Много вас таких, — проворчал Шустов.

Мазай аккуратно поставил чашку с чаем на стол и уставился на Шустова:

— Я чего-то недодул, Зелек. Ты что, кинуть меня собрался? И компаньонов уже для этого дела подыскал? Ну-ка колись, мил-человек, под чью «крышу» нырнуть решил?

— Да никуда я не ныряю! — в сердцах сказал Шустов. — Просто во всем нужно знать меру. Я же тебе не дойная корова. Ты вот по утрам чай с бубликами пьешь, я тоже хочу свою чашку кофе и бутерброд с маслом на столе иметь.

Мазай усмехнулся и покачал головой:

— Ловко поганку заворачиваешь. Только со мной этот фокус не пройдет. Гордина рассказала мне, сколько ты реально с «Гималаев» поимел. Там счет на миллионы.

— Это Гордина тебе сказала? — Зелек Александрович фыркнул. — Да что она знала, эта Гордина.

— Ты меня на понт не бери. Гордина правду говорила, раз она с этим к прокурору идти собиралась. Короче, или ты, жидовская морда, будешь делиться, или я приму меры к тому, чтобы ты жрал свою мацу в тюремной камере. Вприкуску с помоями.

Шустов вскочил со стула, опрокинув чашку с чаем на стол. По белой скатерти поползло большое темное пятно.

— Сядь, — коротко сказал Мазай.

На веранде откуда ни возьмись появился мускулистый телохранитель, тот, что открывал Шустову ворота.

— Я сказал, сядь! — рявкнул Мазай и ударил ладонью по столу.

Шустов нехотя подчинился.

— Вот это другое дело, — вновь улыбнулся Мазай. — Я не знаю, как там у вас в Америке дела делаются…

— В Германии, — хмуро поправил Шустов.

— Что? — не понял Мазай.

— В Германии, а не в Америке, — тихо повторил Шустов.

Мазай повернулся к телохранителю.

— Слыхал? — Снова посмотрел на Шустова и гнусаво передразнил: — «В Германии». Да мне один хрен — хоть Германия, хоть Дерьмания. Но чтоб бабки были.

— Сколько? — выдавил из себя Шустов.

— Я думаю, «лимона» хватит. Пока. А там уже я разберусь — доить тебя еще или дать нагулять жирок. Усек?

Шустов молчал.

— Я спрашиваю: усек?

— Усек, усек.

— Вот и молодец. Сроку тебе три дня.

Мазай посмотрел на пятно, расползшееся на скатерти, и, словно только что его заметил, всплеснул руками:

— Ай-яй-яй, Зелек Александрович! Это ж надо быть таким неаккуратным. Ну ничего, не расстраивайся. Чаек еще не остыл. Я тебе сейчас новый налью.

— Спасибо, — вежливо сказал Шустов. — Только что-то расхотелось.

— Как — расхотелось? Что, и бубликов моих не попробуешь?

— Спасибо, я сыт.

— Многое теряешь, Зелек Александрович. Это тебе не магазинное говно, бублики свежие — прямо из печи. Мне тут одна старушка деревенская поставляет. Пальчики оближешь!

— Спасибо, я уже облизал.

Мазай вновь рассмеялся:

— Облизал, говоришь? Ха-ха! Ну да дело хозяйское. В таком случае, друг мой Зелек, не смею тебя больше задерживать. Передавай мой горячий привет всей еврейской диаспоре! Ха-ха!

Шустов встал из-за стола, буркнул «до встречи» и, не оглядываясь, направился к воротам, где его уже поджидал мускулистый охранник.

Лязгнул замок, и Зелек Александрович оказался на улице.

Глава шестьдесят третья