Мето. Мир

В порту стоит большой белый корабль — Дом использовал такие для транспортировки войск. На палубе меня встречает человек лет пятидесяти в строгом костюме. Экипаж состоит из пяти матросов, двух девушек в форме и капитана. Внутри просторные и роскошные каюты. В помещении, похожем на огромную гостиную, высится большой овальный стол, а на нем развернута карта.

— Меня зовут Стэн, и я ближайший помощник вашего дедушки. Для начала я покажу на карте место, куда мы направляемся, — вот здесь, в стране, которая раньше называлась Испанией. Как видите, это довольно далеко, и мы прибудем туда лишь к концу дня. Я отведу вас в вашу каюту, где вы сможете отдохнуть. Если что-нибудь понадобится, персонал яхты к вашим услугам.

В моем распоряжении каюта с несколькими большими креслами, телевизорами, журналами и книгами. На кровати лежит письмо, адресованное мне.

Дорогой Мето,

Похоже, я недооценил тебя в прошлом, и ты стал настоящим лидером, способным осуществлять смелые замыслы и проходить испытания, демонстрируя подлинное мужество. Я рад твоим успехам и желаю возобновить наши отношения. Наслаждайся пребыванием на борту. Надеюсь, скоро мы сможем поговорить живьем.

До встречи,

Твой дед

P. S.: Посмотри в ящиках стола, я приготовил для тебя подарки.

Я нахожу повсюду свертки из цветной бумаги, перевязанные ленточками с моим именем. В первом лежат посеребренные часы с несколькими циферблатами, во втором — позолоченная цепочка, а в остальных — одежда для «богатых», которую я научился распознавать, вступив в группу «Э». Да тут целое состояние! Уж не знаю, что у Марка-Аврелия на уме, но там, где я живу, все эти вещи ни к чему. Я запаковываю обратно свертки и кладу их на место. Приходит девушка и ставит на стол поднос с едой. Она долго ждет и наконец спрашивает:

— Желаете чего-нибудь еще?

— Нет, благодарю вас.

Я слегка перекусываю и ложусь, чтобы пораскинуть мозгами. После обеда заходит Стэн и удивленно спрашивает:

— Вы не распаковали свои подарки?

— Я пришел сюда не за этим.

— Как вам угодно. Перед высадкой вы наденете защитный комбинезон, чтобы не заразиться от укуса крысы или инфицированной блохи. Мы прибудем через час, и я передам вас проводнику, который отведет вас к вашему отцу.

В самый последний момент я натягиваю на себя плотный, полностью герметичный костюм. Остальные запираются в каютах и провожают меня взглядами. В порту никто не носит никакой защитной одежды. Люди здесь одеваются примерно так же, как пещерные Волосатики. На понтонном мосту меня встречает человек с бородой: он жестами приглашает меня сесть в машину без крыши, которая тотчас трогается с места. Мне неловко в своем наряде посреди толпы оборванцев, подверженных всевозможным опасностям. Некоторые люди отличаются уродством, особенно дети. Хоть население и не проявляет ко мне агрессии, я испытываю облегчение, когда мы выезжаем из города, поднимаемся на вершину холма, увенчанного высоким металлическим забором, и пересекаем шлагбаум. Охранник в похожем комбинезоне проверяет документы, протянутые моим проводником, и указывает на главную дверь здания без окон. Внутри другой человек опрыскивает меня, начиная с обуви и заканчивая капюшоном, голубой жидкостью. В следующей комнате я снимаю комбинезон и, выйдя из последней шлюзовой камеры, вижу своего отца, который, должно быть, уже несколько минут поджидал незнакомого гостя, скрестив руки на груди. Он смотрит на меня с любопытством. Я бесконечно счастлив, что нахожусь так близко от него, но вместе с тем очень тревожусь при мысли, что он отвергнет меня или не поверит в мою историю.

— Добрый день, молодой человек. Следуйте за мной в кабинет и объясните, с какой стати я получил от АНСЗ приказ принять вас, бросив все прочие дела.

— Вы все поймете, сударь.

— Очень на это рассчитываю.

Я жду, пока он закроет дверь и сядет, а затем достаю из кармана одно из писем Марка-Аврелия к Юпитеру и молча протягиваю ему. Сначала отец тщательно осматривает конверт.

— Кто такой Юпитер?

— Создатель системы Домов для «лишних детей».

Отец качает головой и начинает читать, но вдруг замирает. Он несколько раз пробегает глазами страницу, а затем хватается за переносицу большим и указательным пальцами, точно смахивая слезу. Отец опускает взгляд, я делаю глубокий вдох и говорю:

— Меня зовут Мето. Я твой сын.

Он медленно поднимает голову и так тяжело вздыхает, будто только что пробежал кросс. Наконец он всматривается в меня с огромной нежностью, а я с трудом выговариваю:

— Папа?

— Да, Мето?

— Папа, ты мог бы меня обнять?

Отец встает и, устремляясь навстречу мне, неуклюже задевает свой письменный стол. Меня охватывает безмерная радость, и я плачу: я чувствую, что не одинок.