Мето. Мир

— Мои дорогие дети, я называю вас своими детьми, потому что лично знаю каждого. Я находился при вас, пока вы жили в Доме. Вы получили основательное комплексное образование. Мы давно живем на одном острове в полной гармонии. Каждый ежедневно получает еду, живет в безопасности, и за каждым ухаживают, если он заболеет. Даже «пещерные» знают, что мы делаем все возможное для поддержания их жизни… Каждый нашел свое место: одни командуют, другие служат. Одни возделывают землю, другие нас защищают, а третьи предпочли жить вне общества, и мы уважаем их выбор… Этот общественный строй создает оптимальные условия для того, чтобы все жили в мире и безопасности. Разумеется, некоторые порядки можно изменить и усовершенствовать: мы можем, например, покончить с операциями над молодыми солдатами… Ах да, совсем забыл! Если нас изберут, мы введем новый обычай: еженедельный межобщинный матч по инчу.

Последнее предложение вызывает волну восторга, и Цезари многозначительно переглядываются. Оратор удовлетворенно продолжает:

— Я передаю слово Мето — своему противнику, которого мне бояться нечего: вы так же хорошо, как и я, знаете о его «подвигах». Где бы он ни прошел, он повсюду сеет раздор, страдания и смерть.

Эти прямые нападки выбивают меня из колеи, и мне нужно время, чтобы настроиться на нужный лад. Я достаю свою речь, но через пару секунд кладу ее обратно в карман. Сначала я должен ответить на обвинения в свой адрес:

— Наш остров живет не в мире и безопасности, а в страхе — в постоянном страхе перед холодильником, наказаниями, издевательствами, доносами… «Чудесный общественный строй» Цезаря 1 создал нищенские условия жизни для слуг. Солдаты подвергаются таким испытаниям, что редко кто из них доживает до двадцати лет. Странная гармония, не правда ли? Но мы хотим положить конец страху и установить подлинный братский строй, где ко всем относятся одинаково.

Затем я зачитываю нашу программу:

— Поэтому мы предлагаем вам новую жизнь и новые права:

право выбирать тех, кто нами управляет, и участвовать в принятии решений;

право сохранять целостность своего тела (отмена колец для слуг и операций на костях для солдат);

всеобщее право на здоровую жизнь (гигиену, жилье, питание, отдых);

запрет телесных наказаний (упразднение холодильника, круговой порки для детей и физических наказаний для слуг).

Новая организация времени в течение недели: два дня — на производительный труд (земледелие, животноводство или рыбную ловлю);

один день — на тренировки в целях обороны острова;

один день — на помощь самым маленьким;

один день — на обслуживание других (уход и ремонт);

один день — на обмен опытом, игры или праздники и один тайный день — на себя.

Население будет увеличено за счет девочек из других Домов и детей-беспризорников из Зоны № 17.

Возвращаясь на свое место, я наблюдаю за реакцией публики: меня встречают робкими улыбками — похоже, это провал. Наверное, зря мне поручили выступать, ведь Цезари приложили массу усилий, чтобы очернить меня в глазах всего Дома… Я вижу и тех малышей, которых мы бросили на произвол судьбы в день нашего побега: я пожелал им тогда спокойной ночи, хотя знал, что отдаю их в руки солдат. Как они смогут меня простить?

Потом Цезарь 4 вызывает детей одного за другим для голосования, а затем наступает черед слуг, солдат, Рваных Ушей, Цезарей, их учеников, учителей и группы «Э». Процесс тянется медленно, но никто не ропщет. Все ведут себя спокойно. Начинается подсчет голосов, и каждый листок проверяют по нескольку раз, прежде чем вывести на черной доске палочку. Ни одному из списков не удается уйти в отрыв, и чем ближе конец, тем явственнее напряжение. Наши противники не скрывают своих чувств и поздравляют друг друга, как только им удается немного уйти в отрыв или просто догнать нас после недолгого отставания, а при каждом неблагоприятном бюллетене фырчат или морщатся. Я никак не могу выявить своих сторонников и представляю, как они разрываются между тайной надеждой на победу и страхом преследований в случае если Дом вновь захватят Цезари и их союзники. Когда первая программа набирает 157 голосов, а наша-156, Ромул встает и объявляет, что сейчас будет подсчитан последний бюллетень. Судя по облегчению на лице Клавдия, этот голос — в нашу пользу.