Метод книжной героини

Тонкие березы почти облетели, лишь на верхних ветках видны маленькие желтые листочки. Солнечные лучи совсем не греют и уже с трудом справляются с лужами, которые оставил позавчерашний дождь. Но все-таки в осени есть свои шарм и романтика. Это то время, когда хочется мечтать. Всего на секунду представляю, что я сейчас на настоящем свидании, рядом парень, которому нравлюсь я и который до невозможности нравится мне. Он купил вафли, позже проводит домой и скажет…

– Держи двумя руками. Если уронишь, делиться не буду.

Да! Именно это! Спасибо, Елисей! Останавливаемся рядом с сырой скамейкой, забираю вафлю и вижу перед собой маленькое произведение кулинарного искусства. От золотистой корочки поднимается полупрозрачный пар, ореховая крошка так и манит. Открываю рот и вонзаюсь зубами в хрустящее тесто.

– Я наполовину китаец.

С силой сжимаю челюсть и поднимаю голову, глядя в хитрые серые глаза. Неспешно жую и проглатываю, а после вскидываю бровь.

– Ты хотел, чтобы я подавилась?

– С чаем вышло прикольно. Подумал, удастся повторить, – весело отзывается Елисей и откусывает вафлю.

– Какой же ты… – качаю я головой. – Невыносимый!

– Кто бы говорил.

Между нами повисает молчание, мысли улетают в небо и кружат среди тяжелых кучевых облаков. Елисей справляется с лакомством первый, и я морально готовлюсь к прощанию, которого, если честно, не хочу. Сколько бы мы ни кусались, рядом с ним я ощущаю приятное умиротворение, словно выхожу из реальности в другое измерение, где единственная моя проблема – это он, но она не так уж сильно тяготит, чтобы торопиться решать ее. Картонный стаканчик летит в урну, и я смотрю на носы серо-бежевых кроссовок.

– Вкусно? – насмешливо спрашивает Елисей.

Вытираю салфеткой рот, так и не решаясь поднять взгляд.

– Да. Спасибо.

– Стало легче?

Неопределенно пожимаю плечами.

– Лана, ты упомянула о родителях. Твоя мама… мне жаль.

Вскидываю подбородок, нахмурившись:

– Кто ты такой?

– Что?

– Где Елисей?

– Тебя опять перещелкнуло? – морщится он.

– Вот теперь я тебя узнаю, – невесело хмыкаю я. – Моя мама в порядке, жива и здорова.

– Извини. Наверное, я не так понял.

Так вот что это было? Вафли. Он хотел подбодрить меня.

– Мои родители развелись недавно, – признаюсь неожиданно даже для себя. – Папе тяжело далось это решение.

– Ты осталась с ним?

– Конечно. Ему сейчас нужна поддержка.

– А ты сама как?

Слова залетают не в уши, а прямо в сердце, и ударяют остроугольным камнем о нежную плоть. В носу щиплет, к глазам подкатывают слезы. Наружу рвется все то, что я так отчаянно пыталась спрятать. Отворачиваюсь и прижимаю салфетку к носу, закрывая запасной выход для слез. Елисей делает шаг в сторону, закрывая меня от прохожих, а я глубоко вдыхаю и выпускаю с выдохом огорчение и боль. Елисей не произносит ни слова, но, что странно, я чувствую поддержку в этом спокойном безмолвии. Фраз по типу «все наладится», «все будет хорошо» я бы просто не вынесла.

– Ешь свою вафлю, Лана. У меня уже уши замерзли.

Какие мы нежные. В несколько нескромных укусов доедаю лакомство. Сладкая клубника и хрустящая фисташка тихонько поворачивают переключатель счастья, ветер забирает с собой дурные мысли. Выбрасываю картонный стаканчик в урну и смотрю на Елисея. Может быть, все не так уж и плохо? Да и он не так уж плох.

– Спасибо, – слабо улыбаюсь я.

– Надеюсь, завтра ты не будешь вести себя как хомяк, которого месяц морили голодом.

– Ты офигел?!

– От твоих манер? Да.

– А ты утонченный, как французский барон! Сам схомячил вафлю за три секунды!

– Скорее, как китайский император. Вдруг война, а я голодный, – величественно отвечает он.

Щекотка зарождается в груди, поднимается вверх по горлу и вылетает раскатистым смехом. Видел бы он себя! Китайский император, блин! Елисей поднимает уголок губы, глядя на меня не моргая. Ветер вдруг исчезает, будто сверху упал стеклянный купол и накрыл нас двоих. Вакуум заполняет пространство, стирая звуки, и я слышу лишь громкий стук своего сердца. Капец, я влипла. Кажется, у меня переизбыток Елисея в крови. Пора валить, но сделать это нужно красиво. Не хочу, чтобы он запомнил мою истерику и слезы.

– Лана, у тебя есть платье? – спрашивает Елисей, оглядывая меня с ног до головы.

– Свадебное?

– Даже не надейся, – мрачно отвечает он, но я вижу веселье в его глазах. – Темное, вечернее. Вечеринка будет в стиле «Гангстеры».

А вот и плюсы от отсутствия челки, ему больше не скрыть от меня настоящие эмоции. Склоняю голову и упираюсь рукой в бок, отставляя бедро:

– Найду, но надену, только если и ты тоже будешь в платье.

– Ты уже исчерпала лимит своих условий.

– Да ну? – хмыкаю я.

– Что это за разговорчики? В себя поверила?

Может быть… Делаю шаг вперед и запрокидываю голову, собираясь проверить одну из сцен, что зачитывала мне Катя. Если при внезапном сближении оппонент теряется, то он к вам что-то чувствует. Варианта два: пойдет на контакт, что значит симпатия точно есть, или отшатнется – симпатия все равно есть, но еще не осознанная. Черные зрачки закрывают почти всю серую радужку, и я не могу сдержать улыбки. Попался!

– Во сколько праздник? – приглушенно спрашиваю я.