Метод Лиепа: философия тела

Уверяю вас, лет двадцать назад, если бы женщина — мать семейства сказала, что ходит заниматься балетом, ее бы высмеяли. Наверное, дело здесь в специфике нашей страны. Слишком резкие повороты от несвободы к свободе делает наша жизнь, и мы не всегда можем быстро приспособиться. Приспособиться к Свободе, то есть понять: она не в том, чтобы все себе позволять, а в возможности сделать собственный выбор, не навязанный рекламой, модой, общественным мнением. «Все в Куршевель! Все на отдых за границу! Все на коньки! Все в фитнес-клубы!» Но и в этой массе всегда есть люди, которые, лежа под палящим солнцем Турции, вздохнут по подмосковной березке или по детской мечте — хрупкой фигурке, парящей в балетном зале.

В конце 80-х я волею Судьбы провела около шести месяцев в Париже, где вынуждена была сделать операцию на поврежденной связке ноги. Моя чудесная подруга Галина Казноб приютила меня в своей семье, что позволило проходить реабилитацию там же. А когда к моим каждодневным занятиям в клинике нужно было подключать балетный экзерсис, мы стали искать, где можно заниматься. В профессиональную труппу я прийти не могла, так как вообще училась ходить заново. А надо было найти место, где бы преподавал хороший профессионал, и в уроке при этом была бы большая степень свободы. Мы с Галиной нашли студию Анджея Глегольского.

То, что я увидела, для меня стало открытием. Это была свободная для посещения студия балета, где за 40 франков каждый желающий (независимо от степени подготовки) мог встать к станку. При этом уроки Глегольского были в высшей степени профессиональными, и не очень сложными (что для меня в то время было важно). С большим количеством объяснений, прекрасным показом и дельными замечаниями.

Каждое утро, все еще прихрамывая, я вешала сумку на плечо и отправлялась в район Парижа недалеко от знаменитого кабаре «Мулен Руж». Это были незабываемые по своей атмосфере занятия. Все приходили работать над собой и учиться. У станка стояли мужчины и женщины, профессионалы и новички, домохозяйки и модели. Все слушали педагога, повторяли, копировали, подбадривали друг друга, хвалили или утешали. И все были равны перед задачей: сделать себя лучше.

Конечно, у каждого были свои цели. Мне надо было входить в форму, «собирать» ослабевшие ноги. Кто-то из моделей хотел похудеть и избавиться от неуклюжести. Одна домохозяйка говорила, что только здесь она может быть самой собой. Кому-то из профессионалов-мужчин надо было поддерживать форму в ожидании контракта.

В общем, это было невероятно здорово!

Так что, когда я услышала о просыпающемся интересе к хореографии у взрослых в нашей стране, я не удивилась, но очень обрадовалась. Я видела, как проходят такие занятия. Как важно, когда ведет их хороший педагог, обладающий знаниями и харизмой.

Анджей хорошо говорил по-русски. Иногда я задерживалась подольше, и мы с ним разговаривали о жизни, о профессии. Как-то я сказала, что в России нет таких открытых студий, и мне жаль, потому что я вижу, какое удовольствие и пользу люди получают от занятий.

Он ответил: «Это верно, вот ты и начинай! Организовывай студию, открывай двери и призывай».

Не стесняйтесь ХОРОШИХ ЖЕЛАНИЙ!

Дети: воспитание движением и искусством

Небольшая историческая справка из комментариев Юрия Лотмана к роману «Евгений Онегин».

В XIX в. обучение танцам начиналось с пяти-шести лет. Обучение было мучительным и напоминало жесткую тренировку спортсмена. Дети посещали знаменитые балы у Йогеля.

Длительная тренировка придавала молодому человеку не только ловкость во время танцев, но и уверенность в движениях, свободу и независимость в постановке фигуры, что определенным образом влияло и на психический строй человека: в условном мире светского общения он чувствовал себя уверенно и свободно, как опытный актер на сцене.

Когда мы были маленькими, но уже сделали свой выбор профессии, в нашем доме время от времени, появлялись необычные тренажеры, которые изобретал отец, а изготавливали их умельцы в мастерских Большого театра. Так у нас появилась забавная круглая площадочка, а под ней, словно половинка мяча, только из дерева — для разработки равновесия. Или деревянный уголок-ступенечка для укрепления голеностопа. Потом отец придумал и воплотил в жизнь фантастический замысел: как превращать нашу нарядную, обставленную мебелью из карельской березы гостиную в балетный зал.

Настоящий балетный пол из сухой сосны раскладывался гармошкой от батареи под окном, а станок вставлялся на всю ширину окна в специально прикрученные к стене крепления, которые были совсем незаметны за занавесками.

Эти родительские эксперименты многому нас научили. Во-первых, мы сразу оказались втянутыми во «взрослую» жизнь. Нам никогда не говорили, что мы малы для того, чтобы пойти на спектакль мамы в драматический театр им. Пушкина, где она играла, или в Большой — к отцу. Мы видели, как много сил требуется, чтобы подготовиться к спектаклю.