Метод любви (СИ)

Но даже такие мудрецы, как Сережа, тоже ошибаются. Например, когда я женился второй раз, он мне предсказывал, что вскоре я стану только еще более несчастным. Но, вопреки его предсказаниям, все устроилось очень хорошо. Я стал вполне счастливым человеком. В том смысле, что часто я честно думал, что я счастливый человек. И даже от всего этого и для Сережи вышла некоторая польза, потому что моя новая жена была такой, что Сережа мог приходить ко мне, не боясь, что его приход кому-нибудь не понравится.

То есть я хочу сказать, что Сережа не совсем понимал жизнь таких людей, как я.

Впрочем, так же, как и я не вполне понимал жизнь Сережи, ведь еще не так давно я был уверен, что он сопьется. Но, к моему удивлению, с тех пор, как он приобрел эти свои взгляды, он стал пить намного меньше, пока почти совсем не отучился. И ведь удивительно то, что у него не появилось каких-либо причин не пить. Просто Сережа решил, что не самом деле пьянство ему совсем не нравится, и понемногу отучился от этого. Более того, теперь он даже излагал интересные мысли о вреде пьянства, о том, как человек пьющий перестает замечать прелесть окружающего мира и т.д.

Как-то раз Сережа сказал мне об ошибочности мнения о том, что чтобы понять тайны и устройство жизни, нужно находиться в самой гуще жизни.

-Наоборот, для этого лучше уйти в монастырь. Или в пустыню. Все великие мыслители были или монахами, или людьми несколько от отстраненными от жизни, то есть свободными, - сказал он.

Как мне показалось, за этой идеей скрывалась более глубинная мысль о том, что сам он с тех пор, как стал вести таком ленивый и мечтательный образ жизни (то есть когда у него появилось время для раздумий и свобода от мелочей жизни, сковывающих мысль человека), он разобрался в жизни весьма хорошо.

Можно даже сказать, что он изобрел рецепт всеобщего счастья.

- Помнишь, мы как-то разговаривали о долге? - спросил Сережа, - Я еще доказывал тебе, что нет никакого долга, а есть только любовь? Жизнь была бы прекрасна, если бы все люди смогли найти в себе силы выполнять вот этот единственный свой настоящий долг- делать только то, что они любят, и не делать того, что не любят.

Я что-то помычал, еще не зная, соглашаться с ним, или нет. Встает несколько пугающий вопрос: а на сколько человек любит жизнь? Собственно, как обычно при разговорах с ним, со всеми его словами я был вроде бы согласен. И все же почему-то хотелось возражать.

-Единственное, что действительно может указывать человеку путь в жизни- это любовь. Или нелюбовь,-продолжил Сережа,- Ты согласен?

-В-общем, да. Только мне кажется, что все эти хорошие идеи как-то блекнут, когда пытаешься применить их к жизни. Более того, начинаешь чувствовать, что в самой прекрасной идее есть что-то не то, и когда все же стремишься ею руководствоваться, то она часто получается уже в каком-то перевернутом, виде. То есть самая прекрасная идея (вроде этой идеи о том, что любовь- это и есть долг), идея, направленная на всеобщее счастье, почему-то начинает приносить несчастья.

Сережа подумал и сказал:

-Скажи, ты счастлив?

Я пожал плечами:

-Да.

-Не слышу уверенности в твоем голосе. А вот я живу по этому принципу. И я совершенно честно, не чувствуя никакой фальши, могу сказать, что я счастлив. И все только потому, что я не делаю ничего (почти), чего бы я не любил.

Тут, я помню, мы заспорили, потому что я спросил, а что же Сережа делает, то есть началась по кругу наша обычная болтовня.

Но совершенно неожиданно для меня его жизнь резко изменилась. В его жизни появилась женщина. Сережа как-то раз от нечего делать и из любопытства поехал на слет клуба самодеятельной песни, где и познакомился с Олей.

Оля там что-то пела под гитару, потом они разговорились у костра, проговорили всю ночь и вернулись уже вместе.

Родителей у Оли тоже не было, но ее детство было совершенно другим, чем у Сережи. Насколько я понял, во многом ее первоначальный интерес к Сереже и был вызван тем, что в ту ночь он потряс ее историей своей жизни.

Оля родилась в исключительно благополучной, обеспеченной семье. Она была единственной дочерью, и родители были без ума от нее. Настолько, что даже затрудняли ее жизнь тем, что все время заставляли ее заниматься то музыкой, то фигурным катанием, то еще чем-нибудь очень модным и полезным. То сеть даже уже ясли, в которые она ходила, были с каким-то уклоном, с занятиями физкультурой и рисованием по особым системам. Потом последовал детский сад для одаренных детей (и для тщеславных родителей), потом- специальная школа с занятиями английским языком и литературой по расширенным программам. Но Оля почему-то ни к чему этому не чувствовала особенного интереса. Как, впрочем, и не проявляла ярких способностей. Хотя училась хорошо.

Но ей и не приходилось беспокоиться, потому что ее родители всегда хорошо знали, что нужно их дочери, и пристроили ее в университет на исторический факультет. Который она закончила с хорошими оценками, хотя учеба ее не очень интересовала, после чего работала в военном архиве.