Метод супружества (ЛП)

— Оно уже есть, — шепчу. — Правда, — указываю на окна, из которых открывается вид на океан. — Этот дом. Ребенок. Лучшая подруга, которая только может быть, — мой взгляд падает на автокресло. — Лучшая племянницаУ меня есть Тина, Тиффани, Каллиопа. Я и представить себе не могла подобной жизни. Это мое волшебство. Я чертовски уверена, что Кип мне не нужен.

Это правда.

В основном.

Но только не после полуночи.

Тогда мне правда нужен Кип.

Кип

Она повесила снимок на гребаный холодильник.

Не знаю, сделала ли она это, чтобы подразнить. Чертовски похоже на то, что так оно и есть. Но, к сожалению, я достаточно хорошо знаю Фиону, понимаю, что она сделала это не специально. Если хочет быть стервой, она делает это в лицо, не желая, чтобы неправильно поняли ее манипулятивную чушь. Она повесила фотографию на холодильник, потому что ей так захотелось.

И, скорее всего, это не имеет ко мне никакого отношения.

Ну, вероятно, это как-то связано со мной, потому что я хорошо ее знаю, понимаю, что она приняла во внимание тот факт, что я увижу фотографию. Но, видимо, сделала вывод, что мне это неинтересно, потому что именно так я вел себя в последнее время.

Незаинтересованно.

Никакой ярости. Ни разу с того ужасного гребаного дня.

Я провожу свой день, общаясь с ней как можно меньше. Рано ухожу на работу, остаюсь там как можно дольше — к счастью, у нас чертова уйма работы, так что всегда есть чем заняться в трех городах, — а потом возвращаюсь домой задолго после того, как она либо поест, либо ляжет спать.

Она часто бывает у Норы и Роуэна.

Когда ее там нет, она сидит у Тины и Тиффани.

Нора тоже приходит сюда. Она демонстративно игнорирует меня или старается изо всех сил. Я догадался, что попал в ее черный список, потому что Фиона рассказала ей о моей реакции на беременность. Не думаю, что Фиона рассказала ей о том, что весь наш брак — полная чушь, потому что она не хочет втягивать свою подругу в это, и все еще продолжает разыгрывать, что мы вместе.

Роуэну тоже нечего сказать мне. Он разговаривает со мной, потому что должен, потому что мы деловые партнеры, но никогда ни о чем другом.

Он потерял уважение ко мне. Я вижу это. Чувствую. И это пиздец как больно.

То же самое со всеми в городе. Они не знают подробностей. Фиона не транслирует подобное дерьмо. Но они знают, что она беременна, а я много работаю и больше не захожу в пекарню. Ни за что на свете я не смогу притворяться перед толпой зрителей. Не сейчас, когда у нее появился этот небольшой бугорок на животе.

Они не знают подробностей, но могут сделать вывод. На меня косо смотрят пожилые дамы, которые обычно подмигивали. Клиенты вежливы со мной и жизнерадостны с Роуэном. В каждом гребаном местном магазине, куда я захожу, никто не смотрит мне в глаза, и не упаковывают мои продукты.

Каллиопа. Черт, это ужасно укололо. Нора безуспешно пытается игнорировать меня — она просто слишком хороший человек для такого, — Каллиопа же ведет себя так, как будто меня даже нет в комнате. Как будто меня вообще никогда не существовало.

Это поразило меня больше, чем я ожидал. Она всегда была моей союзницей. Никогда не осуждала, даже когда я был в самом хреновом состоянии, самым жестоким по отношению ко всем окружающим. Не думал, что она когда-нибудь бросит меня.

Но она это сделала.

Ничего нельзя изменить.

Так не хочется с этим сталкиваться. Адвокат сказал, что мы, скорее всего, скоро получим уведомление о собеседовании. Тогда нам придется притвориться на одну встречу, и мы будем свободны. Учитывая совокупность всех наших «улик», тот факт, что на собеседовании Фиона явно будет беременна, и мои услуги дяде Сэму, наш адвокат не будет сомневаться.

Я могу убраться отсюда к чертовой матери и уехать… еще не знаю, куда. Разберусь с этим по дороге.

Я не позволял себе думать об этом решении или подвергать его сомнению. До тех пор, пока не увидел Фиону, и не смог отвести от нее взгляд. Какая же она чертовски красивая. У нее появился небольшой животик. Она… каким-то образом изменилась. Не физически, но что-то внутри. Поведение. Возможно, это клише, но она сияет. С каждым днем становится все краше.

Слава богу, черт возьми, что она больше не худеет.

Я не смог бы с этим жить. Видеть ее такой. Это разорвало бы меня на чертовы клочки.

Несмотря на ни на что, моя решимость не ослабла.

А теперь этот гребаный снимок.

Несколько снимков. Черно-белый. Ребенок. Ни гребаная клякса, ни что-то похожее на мармеладного мишку. Нет, настоящий ребенок.

Мой гребаный ребенок.

Я тереблю края бумаги дрожащими руками.

Я уже держал в руках одну из этих фотографий раньше. В центре зоны боевых действий, когда мои пальцы были перепачканы грязью. Повсюду носил эту фотографию с собой. А потом еще одну, когда родилась дочь. Пока она росла, их много копилось. Я носил их с собой, как талисманы на удачу. Напоминания о том, что было у меня дома. К чему я собирался вернуться.

А потом я сжег их, когда навестил ее могилу.