Метро 2033: Бездна

— Я никогда не сделал ничего, чтобы тебе навредить!

Пояс с сюрикенами упал на землю, как и упряжь с ножами.

— Это ты так говоришь!

— Нет! Такова правда! Если бы я хотел власти, то получил бы ее давным-давно, а ты бы нюхал себе цветочки из-под земли!

— Это что, одно из твоих довоенных образных обозначений смерти? — веселым тоном прокричал Белый.

— Да. Что-то вроде: приклеился бы как слепой манок к щупальцу сарлака!

— Нюхать цветочки из-под земли! Хорошо! Сильно! И так поэтически! Я должен это запомнить, Учитель! — последнее слово Белый произнес с большим презрением.

— Я знаю еще!

— Очень жаль, что ты не успеешь поделиться с нами своим знанием!

На этот раз рассмеялись уже все. Работы подходили к концу. Около баррикады делалось все тише. Еще пара минут — и гвардейцы бросят на собранные дрова последние куски дерева и пропитанную жиром ветошь. Помнящий обернулся и пожалел, что приказал Немому погасить все лампы. Он видел бы, возвращается ли сталкер, и тому было бы легче волочь мешок.

— Посмотри вокруг! — крикнул он, переводя взгляд на людей альбиноса. — Ты не видишь, что тут случилось?! В этих туннелях, кроме нас, не осталось ни одного живого человека!

— Я не слепой! — уверил его Белый.

— Вместо того чтобы терять людей в схватке со мной, тебе бы разослать их по окрестным анклавам и предупредить всех! Станешь героем! Другие предводители тебя в жопу станут целовать за то, что спас их от такой судьбы!

— Спасибо за добрый совет, Учитель! Отправлюсь на спасение остальных анклавов, как только покончу с вами! Как знать, может, на целовании жопы все не закончится и я добьюсь того, о чем тот старый хер мечтал все эти годы!

— Говоришь о своем отце?

— А ты догадлив!

— Ты ему и до щиколоток не дорос, ублюдок! — Помнящий специально повторил любимое ругательство альбиноса. — А кроме того, ты, похоже, давно не глядел в зеркало! — издевательски крикнул он, еще раз оглянувшись в темноту за спиной. Время заканчивалось, а сталкера все еще не было. «Или он тоже предатель?» — Люди никогда не пойдут за клоуном, который выглядит как труп с выпущенной котокатом кровью! Ты для них — карикатура на человека! Ты бы об этом знал, если бы решался ненадолго высовывать нос из собственной задницы и слушать то, что уцелевшие из других анклавов о тебе говорят!

— Ну, как вижу вот прямо сейчас, это ты теперь в одиночестве, а совсем не я! — засмеялся Белый.

Голос его даже не дрогнул. Альбинос давал вывести себя из равновесия. «Странно», — подумал Помнящий, теряя надежду на то, что насмешками он может заставить врага изменить планы и броситься в глубь туннеля.

— А я и предпочел бы оставаться в одиночестве, а не окружать себя такими пиндюками! Да у Ловкачки яйца были побольше, чем у всех их вместе взятых! — попытался он зайти с другой стороны.

— Слышали, парни? Учитель вас хвалит! — иронизировал Белый, никак не реагируя на упоминание только вчера убитой партнерки. Или было ему все равно, или кто-то хорошенько над ним поработал. — Поблагодарим же его пламенно! Давайте!

Помнящий выругался. «Где этот проклятущий Гвоздь?» Первая лампа разбилась на сложенном топливе. Промасленные тряпки и сухое дерево занялись мгновенно. Языки огня выстрелили вверх, увенчанные клубами черного дыма. Это был последний момент. Отчаявшийся Учитель вынул из кармана фонарь. Закрутил рукоять и направил пучок резкого белого света вглубь туннеля, выдергивая из темноты сгорбленную фигуру, которая волокла что-то продолговатое и черное.

У раненого Гвоздя уже не было сил тянуть тяжелый мешок. Учитель сорвался с места и, схватив пояс с оружием, подбежал к задыхающемуся сталкеру, подсвечивая себе фонарем. Немой, увидав свет в туннеле, тоже вернулся с поисков. Принес целую охапку мачете, топоров и даже несколько луков и спортивный арбалет.

— Кинь это, — попросил отец, светя себе прямо в лицо, чтобы парень прочитал с его губ, что он говорит, — и подержи фонарь.

Когда Немой выполнил приказ, Учитель быстро подтянул тяжелый, словно кирпичами набитый, мешок, одним движением раскрыл его и принялся выбрасывать уложенное там оружие. На кирпичный пол полетели: темный полицейский шлем с забралом, завернутый в промасленную тряпку «калаш», несколько пистолетов, черный, словно смола, «моссберг», несколько больших мешков гильз и пласты свинца. Помнящий прервал работу только на миг, чтобы глянуть на встающее над завалом зарево. Под овальным потолком туннеля уже собиралось толстое облако черного дыма. Время бежало неумолимо а вместе с ним — уходил кислород.

Он нашел то, что хотел, на самом дне мешка, под всем этим арсеналом, которому в первые годы после Атаки позавидовал бы не один из анклавов. Он поспешно вытащил сложенный в плоский сверток «броник». Черный, как и мешок, в котором его хранили, темнее наполняющего туннель мрака.