Метро 2033: Из глубин

«Интересно, как он разглядел “тетеньку” под противогазом и в “химзе”?» – подумал Стас. Внешне Таня сейчас ничем не отличалась от мужчин. Да и разницу между «дедушкой» и «дяденькой» уловить практически невозможно.

Тем не менее, «Харон» знал, кто есть кто. То ли по голосам определил, пока сидел в своем черном коконе, то ли еще как-то. Может, он тоже обладал каким-то особым зрением и заглянуть за противогазы и защитные сталкерские костюмы ему оказалось проще, чем Стасу – за толстую коросту, которая не так давно покрывала «лодочника».

– Ты кто? – спросил Михеич.

Вопрос из-под противогаза прозвучал сдавленно, тихо и глупо. Как-то само собой получилось, что полномочия вести переговоры перешли к Михеичу, как к самому старшему. И Стас, честно говоря, был этому только рад.

– Тютя, дедушка, – незнакомец продолжал улыбаться как ни в чем не бывало. – Тютя Приблажный с тобой говорит.

Странное имя. Не менее странное, чем сам «лодочник». Но что приблажный – это точно. И это еще мягко сказано.

– Как ты… Ты здесь как? – прозвучал следующий вопрос Михеича – дурацкий и сбивчивый.

– Тю на тя, дедушка! – безумец улыбнулся еще шире. – Просто Тютя здесь, совсем просто… Тютя шел, Тютя плыл, Тютя спал и… И Тютя встал.

Тощий человек с безумными глазами и ненужной сейчас, а от того – особенно жуткой улыбкой, поднялся на ноги. Тихонько хрустнуло, расправляясь, примятое насекомое-скамейка, на котором он сидел. Осыпались висевшие на Тюте остатки коросты. Панцирь-«лодка» чуть качнулся под весом человека, однако не перевернулся. Эта «плоскодонка» устойчиво держалась на воде. А может, переместившийся центр тяжести был не так уж и велик, чтобы ее опрокинуть. Задохлик Тютя не производил впечатления массивного человека. И все же он внушал страх.

Стас не опускал оружия. Михеич и Таня – тоже.

– Как ты проплыл через все это? – Михеич указал автоматным стволом и лучом фонаря на разлагающуюся мертвечину.

– Это Тютю не принимает, – прозвучал ответ, в котором послышались жалобные нотки. – Это Тютю пропускает. Тютя не это. Тютя сам по себе плывет. Тютя и вас может отсюда вывести.

Такой, значит, здесь Харон…

«Лодочник» с интересом осмотрел субтеррину.

– А вы на ковчежце думаете спастись? – он говорил негромко, спокойно, убежденно и ласково. Так обычно взрослые разговаривают с упрямыми неразумными детьми. – Ох-ох-ох, не спасетесь уже.

– Чего-чего? – пряча за угрожающим тоном страх, пробасил Михеич.

– Грешникам от небесной кары по воде не уплыть и под землей не спрятаться. Тютя знает!

И – сразу, без перехода:

– А кто в Тютю стрелял? Ты стрелял?

Палец – тонкий, узловатый, длинный, грязный, – ткнул в сторону Стаса.

– Ты Тютю разбудил, добрый дяденька?

Стасу стало не по себе.

– Спасибо, добрый дяденька, – «лодочник», задрав голову, улыбнулся ему открытой щербатой улыбкой. – Тютя долго спал. Тюте просыпаться давно пора.

Бр-р-р! Стаса аж передернуло от таких слов. И, наверное, не только его.

– Слушай, Тютя, валил бы ты отсюда, а? – осторожно предложил Михеич.

«В самом деле, – мысленно взмолился Стас. – Путь свободен, фарватер чист». Больше нужды в странном «лодочнике» не было. «Крот» теперь обойдется и без него.

– Плыви, куда плыл, – добавил Михеич почти просительно.

– Куда? Плыл? – «лодочник» задумался. Заканючил, как обиженный ребенок. – Тютя не знает, куда плыл. Тютя не помнит, зачем плыл. – Обвел взглядом падаль вокруг. – Тюте непонятно, Тюте страшно. Тюте надо… – он наморщил лоб, будто силясь что-то вспомнить. – Надо… – Видимо, вспомнил: – Тюте надо встретить…

И замолчал.

– Кого? – не удержался Стас.

«Лодочника» как прорвало:

– Дяденьку Колдуна не видели? – затараторил он. – Да-да-да, Колдуна. Тютя ждет его, Тютя ищет. Давно ждет и ищет.

– Колдуна? – опешил Стас. – Илью, что ли?

– Тю на тя! Колдун, Илья, Илья, Колдун. Какая разница, дяденька? Он в вашем ковчежце?

– Нет, – ответил Стас.

– Но он ведь был там? Правда?

– Твой дяденька Колдун в могиле, понял? – снова вступил в разговор Михеич.

– Так, а мы сейчас где, дедушка? Ты, я, он, она. – Тютя поочередно указал на Михеича, на себя, на Стаса, на Таню и противненько захихикал. – Здесь глубоко, темно, сыро. И мертвое кругом все, не живое. И над головой – землица. Это тоже могилка. Только большая и мокрая. Тютя знает.

– Хватит каркать! – Михеич дернул автоматом. Наверное, сейчас ему было очень страшно.

– Тю на тя! Тютя каркать не умеет. Тютя не черный пилот.

– Что еще за пилот? – буркнул Михеич.

– Который черный и летает.

– Зачем тебе Колдун? – вмешался Стас.

– Тюте надо, – лодочник понизил голос до шепота. – Дяденька Колдун с мертвыми разговаривает. Пусть с Тютей тоже поговорит. Тюте скучно.

– А Тютя… э-э-э, то есть ты, – мертвый?

«Лодочник» нервно дернулся, скуксил физиономию, будто собираясь плакать, беспокойно завертел головой. Забормотал, словно разговаривая сам с собой:

– Тютя мертвый? Тютя живой?.. Тютя не знает. Тюте трудно понять. Пусть дяденька Колдун Тюте скажет. Дяденька Колдун разберется.

Он всхлипнул, размазав по грязному лицу выступившие слезы.

– Откуда ты его знаешь? – не отставал Стас.