Метро 2033: Крым-3. Пепел империй

Я попытался обнаружить в суматохе и толчее под стенами признаки командования, но не смог: если и можно было назвать вот это вот боевым порядком, то только в лихорадочном бреду! Мохнатые степные кони носились беспорядочно, всадники орали и размахивали холодным оружием разных эпох и стилей… точнее, кустарно изготовленными и кое-как заточенными кусками металла. – Вот что, Лазарь, – сказал я, – сходи-ка ты узнай, что нам…

Договорить не успел: ударил набат, созывая всех листонош на защиту Цитадели. На самом деле, порядок действий на случай нападения был прописан в уставе, но кто же читает устав? Я точно не читал и не собираюсь – скучный он и монотонный, сразу засыпаешь, уткнувшись мордой в книгу.

Мы с Лазарем переглянулись, и я понял: он тоже с уставом не ознакомился.

Ну кому в голову может прийти напасть на Джанкой?!

Признаться, мне стало стыдно: сейчас все будут заниматься делом, а мы с Лазарем – мешаться и путаться под ногами. Хоть бы не навредить, раз уж помочь не можем.

На счастье, на наш участок стены поднялся один из листонош постарше и поопытнее, Конверт. Вообще я его не очень уважал, считая человеком сугубо военным и, признаюсь, туповатым – насколько это применимо к листоноше. По крайней мере, Конверт был до крайности прямолинейным, и чувство юмора у него отсутствовало.

Но сейчас именно такой руководитель нам с Лазарем и был нужен: голову даю на отсечение, Конверт устав не просто внимательно изучил, что называется, с карандашом, он его наизусть знает.

Так и оказалось.

К счастью, стояли мы там, где и должны были находиться «согласно боевому расписанию», как изящно выразился наш старший товарищ. Вдохновляющая речь от Конверта была коротка и исполнена ораторского величия. Привожу целиком, потому что восхищаюсь до сих пор: я так никогда не смогу.

– Так, щенки, – произнес Конверт и плюнул со стены вниз, на голову врагу, – ща начнется мочилово. Мы будем их бить, они – нас. Ваших задач три: не навернуться со стены, это раз, стрелять во все, что внизу, это два, не попасть под пулю, это три. Вопросы?

– Ясно-понятно! – хором отрапортовали мы и выпучили глаза.

Впрочем, стрельба и мочилово начались не сразу. Степняки по-прежнему гарцевали внизу, может быть, надеясь нас таким образом деморализовать. От нечего делать я укрылся за выступом и открыл дневник…

На этом запись обрывалась, и продолжалась на следующей странице. Видно было, что рука Пошты дрожала, когда он писал:

Все было страшнее. Как… Ладно. Надо записать. Я должен это записать, выдавить из себя, избавиться от тошноты бессилия.