Метро 2033: Крым. Последняя надежда (трилогия)

В Метрограде хватало боеприпасов, но не хватало людей – Ольшанский трясся над каждым трудоспособным членом общества. Молодежь не хотела провести жизнь под землей. И Софья, и Михаил не раз и не два участвовали в местных экспедициях, выцарапывая у мутантов столь необходимые припасы и знания. Наконец на совете было принято решение обследовать возможно обитаемый мир.

Уходили с радостью. Правда, в крупные города решили не заходить и вообще сторонились населенных пунктов – вдруг там тоже хватает зверья? По дороге встречали людей, и чем дальше на юг – тем здоровее они были, а слухи о земле обетованной, где можно дышать, где дети бегают по улицам, где не рождаются уроды, казались правдой.

Конечно, здесь было опасно.

Степняки готовы были вырезать друг друга в «теологическом» споре – атеисты против любых верующих, и атеисты побеждали, оказываясь еще большими фанатиками, чем их оппоненты. Верховный жрец одного из племен за помощь потребовал шкуру белого веспертила, но выяснилось, что шкуру он намерен принести в жертву духам – и не одну, а вместе с головами разведчиков…

Встречались с пастухами гидр близ Василькова, неделю блуждали по Софиевской чаще – и все из-за происков сумасшедшего отшельника-телепата, использующего людей для развлечения и интеллектуальных игр вроде шахмат… Мутанта удалось убить, но лишь по счастливой случайности.

Чудом спаслись от ядовитого тумана Кривого озера, потеряв двух друзей.

Так они добрались до Новой Одессы и окунулись в иную жизнь, опасную и незнакомую.

Черное море потрясло Софию даже больше, чем бескрайние степи, населенные мутантами. Во-первых, ни разу еще она не видела такой массы воды. А во-вторых, оказалось, что море, обманчиво теплое и спокойное при первом знакомстве, вовсе не безопасно.

Это листонош трудно было удивить коварством морской стихии, а уж севастопольцы и вовсе знали про морских чудовищ почти всё. Для киевлян это оказалось в новинку. Никогда не забудет Софья огромного спрута, выползшего сперва на набережную, а после бравшего штурмом Потемкинскую лестницу – снабженные присосками склизкие щупальца цеплялись за истертые и раскрошенные ступени, и волочилось за ними непропорционально маленькое тело, похожее на тельце клеща… Жители Новой Одессы чудища не испугались, расправились с ним деловито и привычно, покорив сердца разведчиков.

Они остались в Новой Одессе – договориться о сотрудничестве, наладить контакт. Вместе с новыми знакомыми пережили множество потерь и испытаний: голод, осаду морян. Новая Одесса отчаянно боролась за жизнь – и побеждала.

Софья, Михаил и еще двое уцелевших киевлян выдвинулись в обратный путь… дошли не все. Горько было вспоминать Софье о погибших друзьях. Но радостно нести в Метроград весть: есть живые люди, и есть земли, пригодные для существования, и подмога придет, и по улицам древнего города можно будет ходить без опаски, и вновь зацветут каштаны.

– Из которых торты пекут? – спросила Марика, слушавшая, разинув рот.

– Что? – Софья рассмеялась и тут же помрачнела. – Нет, плоды каштана несъедобные, только на корм свиньям годятся. Но как же эти деревья цветут! Нет ничего красивее в мире – зеленая крона с разлапистыми листьями утыкана бело-розовыми свечами. Старшие говорят, цветущий каштан пахнет дыханием спящего младенца.

Михаил что-то пробормотал.

– Очухается, – сказал Верховцев. – Он, кажется, просто устал и истощен. Ну и укус оказался последней каплей. Драконы не ядовиты?

– Насколько я знаю, нет, – ответила Софья, – прожорливы, но не ядовиты. А зачем вы к нам? Тоже беженцы?

– Не совсем. Мы едем просить о помощи, – Бандеролька задумалась и сформулировала: – о помощи для всего этого проклятого мира.

* * *

Город Бандеролька так и не посмотрела – по причине отсутствия в вездеходе окон. Выехали утром, и всю ночь драконы мешали спать, бессильно царапая обшивку и вереща, а на рассвете Михаилу стало намного лучше, и решено было выдвигаться.

Софья предупредила, что напрямую к Ольшанскому они не попадут, и действовать лучше через ее старого знакомого, отца ближайшей подруги и местного олигарха Евгения Петровича. Бандеролька не возражала – Кайсанбек Аланович успел намекнуть ей, что в столице все всегда решалось «по знакомству», и называлось это явление «кумовство». «Собственно, – пожала плечами Бандеролька, – оно везде так».

Что такое «олигарх», она не знала, но предполагала нехорошее, вроде олигофрена. Спрашивать же было стыдно. Кем бы загадочный Евгений Петрович (ну и имена у них!) ни оказался, все равно он будет благодарен за спасение Софьи и поможет. А помощь была нужна. Ночное происшествие уверило Бандерольку в простой мысли: дальше будет только хуже. Только агрессивнее, радиоактивнее и безлюдней.

– Красивый был город, – вдруг сказал Влад. – Всегда мечтал увидеть. Ему же, страшно подумать, больше полутора тысяч лет!

– Феодосия старше, – заметила Бандеролька.

– А Киев интереснее. Тут чего только не происходило!