Метро 2033. Ладога

– Два раза, – шмыгнула носом женщина.

– Ясно, – произнес Игнат. Потом встал, надел куртку и ушел.

Только тут Чайка поняла, что она наделала. Она подставила отца Иоанна. Натравила на него разъяренного сталкера. Чем может кончиться их разговор? Вряд ли чем-то хорошим. Алиса сомневалась, что Игнат побьет священника. А вот наговорить с три короба – это запросто.

Не теряя времени, женщина помчалась в сторону церкви.

– Стой! Куда?! – зарычал ей вслед Лютый. Утреннюю отлучку Чайки ее сторож благополучно прошляпил, но сейчас улизнуть от него так легко ей не удалось.

Алиса не ответила и не остановилась. Она бежала со всех ног. Лютый, немного отстав, спешил за ней.

Дверь церкви была приоткрыта, и оттуда слышался голос Псарева.

– Алиска – моя жена, усек? – рычал сталкер на священника.

– Я не претендую на вашу жену, – добродушно отвечал отец Иоанн.

– И трогать ее не смей! – не унимался Псарев.

– Никто ее не трогал, – отозвался священник.

– Если еще раз увижу, что она ревет, в морду дам! – рокотал разгневанный сталкер.

– Это проблема ее восприятия истины, – устало вздохнул отец Иоанн.

– Истины?! – Пес схватил батюшку за грудки и приподнял в воздух. – Какой истины? Что мы все сдохнем?! Нашелся, блин, пророк!

В этот момент в церковь вбежала Алиса, а за ней почти сразу – Лютый. Оба запыхавшиеся, с раскрасневшимися лицами.

– Игнат, стой, не трогай его! – взмолилась девушка.

– Знач так, Пес. Отпусти попа, – потребовал Лютый. И как только тот подчинился, охранник тут же надел на сталкера наручники.

– Пес, ты попал. За такое в камеру сажают. Ща пойдем к майору, он разберется, – процедил Лютый, потом повернулся к Алисе. – Это и тебя касается, детка.

Спустя полчаса Игната и его жену затолкали в карцер. Тяжелая стальная дверь захлопнулась за ними. Наступила полная тишина.

Убедившись, что дверь заперта намертво, другого выхода из карцера нет, а в вентиляционное отверстие не просунешь и кулак, Пес в изнеможении сел на пол.

– А все ты, дура, и твои загоны… – простонал он, обхватив голову руками.

* * *

Узнав, что Игнат и Алиса угодили в карцер, да еще одновременно, да еще за нападение на служителя культа, полковник Бодров сильно удивился. Псарев никогда не отличался примерным поведением, но в последнее время он просто пошел вразнос. Не отставала и Чайка.

«Видно, совсем им тут хреново. – Полковник быстро и точно установил причину беспредела, который устроила эта пара. – Тем лучше. Чтоб из карцера выйти, они еще и не на такое согласятся, хе-хе».

Не теряя времени, Бодров взял клочок бумаги и написал два имени: Игнат Псарев, Алиса Чайка. Потом поколебался еще пару мгновений и дописал рядом третье имя: Павел Свирский. Этот боец хорошо себя показал в боях с веганцами, метко стрелял и неплохо дрался врукопашную. Его вполне можно было включить в отряд. Листок с именами полковник тут же передал председателю.

Только после этого Дмитрий Александрович ощутил легкий укол совести. Он отправлял своих людей навстречу неизвестности. Можно было не сомневаться: легкой прогулкой спасательная миссия не станет. Но оккеры имели неоплаченный должок перед руководством общины. Их приютили люди, которые и сами еле помещались в своем бункере. С ними поделились кровом, пищей, питьевой водой. За все в этой жизни нужно платить, полковник понимал это. Три оккера, отправленные в опасную экспедицию, – не самая дорогая цена.

«Игнат везунчик, вернется», – успокоил себя Бодров и занялся другими делами.

* * *

К тому времени, когда в карцер явился глашатай Сбруев с новым приказом от Совета, Игнат и Алиса провели в заключении больше пяти часов. И успели дважды поругаться и один раз подраться. Точнее, дралась Чайка, а Пес вяло отмахивался от ее ударов.

– Ты! Ты мне… Ты мне всю жизнь испортил! – кричала девушка сквозь слезы.

– Столько нормальных баб вокруг, а у меня – тупая истеричка… – ворчал в ответ Игнат.

Их ни разу не кормили и даже не поили. Функцию туалета выполняло вонючее ведро в углу. Псарев колотил в дверь руками и ногами, требовал, чтобы им дали хоть кружку воды. Ответа не было. Сталкер злился все сильнее.

– Изверги, нелюди! – кричал он. – Яйца всем оторву!

Но за дверью все так же царила гробовая тишина.

Игнат бушевал, а Алиса сидела в дальнем углу камеры, прижав колени к подбородку. Злость в ее душе давно уступила место страху. Они попали в чужой мир, где царили свои законы и порядки. Им как пришельцам многое прощалось и сходило с рук. Но вечно так продолжаться не могло. Дикая сцена в церкви стала последней каплей, шагом за грань. Что ждало их дальше? Об этом не хотелось даже думать.

Так сидела она долго, все глубже погружаясь в бездну отчаяния. Вдруг послышался лязг ключа в замочной скважине, и на пороге показался неизменный глашатай Совета. Чайка не любила этого заносчивого типа, страдавшего манией величия. Но сейчас она была рада увидеть человека, олицетворявшего волю Совета. Его появление давало надежду на перемену к лучшему.

Пес глашатаю не обрадовался, процедил сквозь зубы:

– А, явился, губошлеп.

За спиной Валентина стояли сразу трое громил. Видимо, Сбруев всерьез опасался Игната.