Метро 2033. Отступник

– Не знаю, что там решат насчет нас, но хотя бы один раз я тебе все выскажу! – лицо Ани пошло красными пятнами. – Ты не воин, ты петух помойный! Ты, козлина безрогая, перетрахал всех шлюх Лакедемона, ты, забыл, тварина, как предлагал мне втроем, с этой рабыней? Ты, мразь гнилая, поганый язык, растрепал на всю общину, что мы чёрт-те что вытворяем! Мне уже в глаза людям смотреть было стыдно. Но я теперь тоже всем подряд давать буду!..

– Да ты… сука… мля… – Артур, вытаращив налившие кровью глаза и сжав кулаки, вскочил с лавки. – Я тебя щас удушу… давно пора, мля…

* * *

Очень большая комната, с почти полностью сохранившейся потолочной лепниной, с тремя высокими окнами и картинами, развешанными по стенам, оставляла впечатление торжественной грусти по давно ушедшим временам. Посередине стоял круг из семи резных стульев с гнутыми ножками. На них расположились шесть человек.

Кислов рассматривал своих визави, переводил взгляд с Леонида Дрожжина на его сына Сашу, молодого, коротко стриженного шатена; потом на интеллигентного старичка с нерешительным выражением лица и седовласую женщину с печальным взглядом. Эта пара, так называемые «прощенные из людей», являлась на заседания Небесной Канцелярии всегда, не пропустив ни одного. Толку от «прощенных» было немного, но их присутствие с одинаковой готовностью терпели все. Они были похожи на два оставшихся во рту зуба мудрости, которые сами уж не могли жевать, но на которые навешивалась новая стальная челюсть.

– Ну, где этот колдун? – вождь скорчил недовольную гримасу.

– Сейчас подойдет, – успокоил его судья, а затем обратился к молодому человеку:

– За Олегом кого решили послать?

– Не волнуйся, отец, Каур напросилась в вестовые, – ответил тот, улыбнувшись.

Одна из дверей распахнулась, и в зал ворвался шаман. Одет он был во все те же рваные рыбацкие штаны и дополнил костюм майкой.

– Надо же, – скривился в саркастической ухмылке Кислов. – Сам Ян Заквасский пожаловал! А почему ты в таком виде приперся? Мог бы вообще голяком явиться.

– Из уважения к Небесной Канцелярии я по такой жаре надел майку. Но если ты разрешаешь, я в другой раз предстану перед тобой обнаженным, – парировал шаман. – Хотя нет, во-первых, здесь присутствует несравненная Ольга Михайловна, а, во-вторых, боюсь, если ты увидишь мою штуковину, то тебя перекосит от зависти.

– Ты себе льстишь, – голос вождя был нарочито добродушен, но зеленые глаза сверкнули холодной злобой.

– Хочешь, померяемся? – развел руками Заквасский.

– Ян, хватит! – судья с укоризной наблюдал за этой сценой. – У нас на повестке серьезный вопрос, который будет иметь далеко идущие политические последствия. Так что меряться пока отложим.

– Вот тут, мой дорогой друг Лёня, ты совершенно не прав, – усевшись на стул, Заквасский закинул ногу за ногу. – Любая политика – это прежде всего закулисная, а иногда и прилюдная демонстрация альфа-, бета– и прочими самцами половых органов друг другу. Размер боеголовки имеет решающее значение. На том сверхдержавы и стояли. Так было, так есть и так будет вовек.

Участники заседания с разной степенью осуждения смотрели на шамана, и только Саша, отвернувшись, прикрыл ладонью рот и нос, пытаясь не засмеяться.

– Ян, – Леонид поднял ладонь, – пожалуйста, перестань.

– Я молчу, – Заквасский прижал указательный палец к губам. – Просто я сегодня забыл, что у нас ведь общество равных, и у всех все должно быть одинаковой длины, толщины, глубины и упругости.

– Скажи лучше, почему опять нет Инессы? – сказал вождь, закрывая балаган. – Она пропускает уже четвертое или пятое заседание. Это ведь ее гражданский долг, даже привилегия. Она одна из немногих, кто может заседать в Небесной Канцелярии.

– Моя возлюбленная жена, – ответил шаман, – очередной раз страдает мигренями. У нее вообще как речь заходит об исполнении долгов, все равно каких, гражданского или супружеского, начинает болеть голова.

Дрожжин закрыл лицо рукой, а его сын, не выдержав, прыснул со смеху.

– Ну ладно, – Кислов пропустил мимо ушей очередную шаманскую остроту. – Ее личное дело. Тогда начнем. Как все уже знают, в наш город прибежал просить убежища парень из Лакедемоновки, что располагается на самой западной точке полуострова, если кто забыл географию. Его дочка, что несказанно меня радует, самая настоящая нуклеарка, хотя и родилась не в нашей общине. Поэтому убежище для нее и для себя беглец получил. Так же мы захватили в плен его преследователей и теперь надо решить: что с ними делать? Мы можем их убить, либо отпустить на свободу, либо оставить в плену. Саша, мы тебя слушаем, – вождь указал на молодого шатена.

Такой порядок был принят уже достаточно давно: сначала говорил сын судьи, как самый молодой, потом «прощенные», следом за ними Дрожжин и Заквасский, и, наконец, завершал прения, подводил итог и выносил решение сам Кислов.