Метро 2033: Под-Московье (сборник)

Кирилл обратил внимание, что почти на каждой колонне Беговой были налеплены потрепанные листы бумаги. Сверху шла надпись большими буквами: «Запрещается». Парень пробежал глазами объявление – запрещалось сбрасывать мусор с правой стороны платформы. Штраф – 10 патронов. И действительно, с одной стороны на путях мусора было куда меньше.

– Почему такой запрет? – спросил Кирилл Клаву. Та пожала плечами:

– Хрен его знает, уже и не помню. Кажется, раньше тут дрезины ходили. Теперь уже не ходят, а бумажка осталась. Ну и хорошо – меньше свинячить будут.

Поравнялись с новой колонной и новым объявлением. На этот раз запрещалось продавать лягушек живыми. «Ну, это хоть понятно, – подумал Кирилл. – Боятся, что другие начнут разводить, а у них прибыль станет меньше». Еще одна надпись запрещала уничтожать вшей путем поджога матраса. «Наверное, были прецеденты», – хмыкнул парень. Он даже проникся уважением к неизвестному составителю объявлений. Следующее гласило: «Запрещается свистеть, находясь на посту». Клава опять не смогла внятно объяснить – почему.

– А если не на посту, то можно? – спросил Кирилл.

– На здоровье, – пожала плечами та. Видно было, что любопытство Кирилла ее уже стало раздражать.

«Может, примета плохая?» – подумал тушинец. Он понял, что жизнь здесь регулировалась какой-то сложной системой не всегда понятных запретов. Местные, видимо, как-то научились во всем этом ориентироваться. Кирилл надеялся, что если они с Нютой по незнанию нарушат какое-нибудь здешнее правило, то с них не будут спрашивать слишком строго.

– Душевая у нас одна, – предупредила Клава, – по очереди пойдете. Переодеться тебе есть во что? Нет? Ладно, посидите пока, сейчас принесу.

Вернувшись (на удивление быстро), она действительно принесла Нюте голубой спортивный костюм – не сказать, чтобы сильно новый, но чистый. Заодно предупредила, чтобы девушка не вздумала стирать окровавленные вещи, – она сама все сделает гораздо лучше. А что-то, может, и выкинуть придется, но пусть Нюта не переживает: о легендарной победительнице Зверя на Беговой сумеют позаботиться.

Ясно было, что Клаве не терпелось узнать, в какую передрягу гости попали по дороге, но она изо всех сил сдерживала свое любопытство. После душа Кирилла и Нюту ждали миски с каким-то беловатым мясом.

– Очень вкусно, – похвалил Кирилл, попробовав. – Что это?

Женщина загадочно улыбнулась, и Нюта догадалась, что их потчуют тем самым лягушачьим мясом.

– Грибной соус наш фирменный, больше нигде такого не попробуете, – гордо сказала Клава.

Затем она налила гостям необыкновенно вкусный чай, сообщив, что специально для них заварила самый лучший, с ВДНХ, который теперь только по большому блату можно достать. Молодые люди жадно прихлебывали, приходя в себя после пережитого, а вокруг них потихоньку собирались люди и с любопытством разглядывали Нюту. Судя по всему, слух о том, кто именно посетил Беговую, слегка расшевелил здешнее сонное царство. Какой-то человек даже протянул девушке клочок бумаги, огрызок карандаша и попросил расписаться. Нюта кое-как накарябала свое имя, и довольный мужчина бережно спрятал бумажку в карман. Другой, осмелев, протянул листовку с ее изображением – Нюта расписалась и на ней. Потом еще на одной. Молодая женщина с изуродованной бугристым шрамом щекой застенчиво попросила дать ей что-нибудь на память, чтобы она могла показывать это своим детям. Нюта рассеянно пошарила в рюкзаке и на дне нашла неизвестно как завалившуюся туда пустую гильзу. Женщина очень обрадовалась.

– Я буду носить ее на шее, на шнурке, – сказала она. – Это принесет мне счастье.

Люди из толпы глядели на нее с завистью – видно, каждый жалел, что не ему пришла в голову такая мысль, а больше гильз у Нюты не было.

И в этот момент к ним подошел патрульный. Родители погибшего парня хотели бы поговорить с ними, узнать, что случилось.

– Они сейчас придут, – добавил он.

– Мы и сами можем к ним сходить, – сказал Кирилл. Но у Нюты ноги стали точно ватные, и она не могла даже подняться с места.

Сейчас она, наконец, увидит свою мать. Ради этого она столько времени пробиралась по метро, то и дело рискуя жизнью. Увидит и что-то поймет, наконец.

Люди, окружавшие их, расступились, пропуская все еще крепкого мужчину с темными волосами с проседью и жестким, с дубленой кожей, лицом. Взгляд его был холодным и мрачным. Он на секунду встретился глазами с Нютой.

«Он знает, кто я, – подумала девушка. – И знает, что я знаю, что он знает. Но ему это, видимо, безразлично».

Она жадно уставилась на женщину, тяжело опиравшуюся на руку Петра Зверева, и разочарованно вздохнула: у нее были темные, тоже сильно поседевшие волосы, а лицо напоминало непропеченный блин. Это была не ее мать, а тетка Рита. Родная мать Алека.

– Сыночек мой! – заголосила вдруг та.

Дядька Петр похлопал ее по спине и спросил Кирилла:

– Как это случилось?

Парень повторил свою выдумку, но Зверев, казалось, не слушал его и мрачно, неотрывно смотрел на Нюту.

– Мой мальчик был настоящим героем! – с вызовом объявил он, оборачиваясь к зрителям.

Те торопливо закивали.