Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (антология)

— Ва-а-аська! Васька, паразит, где тебя снова лешие носят?! Обед простыл давно, сто раз греть не буду!

Дородная пухлощёкая женщина в вышитой по концам намитке высунулась в окно, зорко оглядывая двор и его ближайшие окрестности.

— Ма-ам, ну ща-ас! Доиграем только… — долетел откуда-то из-за угла нетерпеливый детский крик.

— Я вот щас возьму хворостину, да так тебе «доиграю»… по мягкому месту!.. Живо обедать! Ишь, князь какой выискался, зови тут его по сто раз! А ну домой!

Из-за угла донеслось разочарованное «у-у-у-у!», потом, немного погодя, в сенях грохнула дверь, что-то брякнуло, покатилось, загремело… Диким мявом взвыла возмущённая кошка, которой впотьмах отдавили не то лапу, не то хвост. Скрипнула дверь, и на пороге возник худенький, долговязый для своих девяти лет мальчонка в выбившейся из-под пояска выцветшей рубашке. В волосах его торчали какие-то соломины, голубые глаза светились задором и упрямством.

— Вы только поглядите на это чудо в перьях! — женщина всплеснула руками и упёрла их в бока. — Опять с Ингваром по сеновалу как сумасшедшие прыгали? Сколько раз говорить…

Она вдруг осеклась, махнула рукой и уже совсем другим тоном распорядилась:

— Ладно. Умывайся — и за стол. Потом дело тебе будет.

— Какое ещё дело? — насторожился мальчик.

— Ты поешь сперва!

Васька или, как его чаще звали дома и на улице, Васятка, развернулся на босой пятке и отправился обратно в сени, к рукомойнику. Тщательно намылил руки чёрным, пахнущим травами, мылом, старательно умылся и насухо вытерся рушником с узенькой скромной прошвой. Многие мальчишки на его месте просто плеснули бы пару раз водой в лицо — и тем бы и ограничились, но родители приучили Васятку очень серьёзно относиться к чистоте тела.

Когда он вернулся, в кухне на столе уже дымились миски с зелёными щами. Мать нарезала хлеб.

Васятка втянул ноздрями вкусные запахи и юркнул за стол на своё место.

Обедали молча. Не потому, что сказать было нечего — просто так было заведено в их доме. Да и рты были заняты.

После обеда мать подала Васятке пухлый узелок из своего старого платка.

— Вот. Снеси-ка в Персюки для тётки Шехназ. Да и Дарью заодно проведаешь.

Расстроившийся было, что его не пустят обратно к дружкам доигрывать, Васятка повеселел. Поход в Персюки обещал много интересного — куда больше, чем игра в корабль викингов в колючих волнах сена!

Персюками в славяно-алано-урманской Осиновке называли лесной хутор в полудюжине вёрст от деревни. Жили там весьма интересные люди — Алишер и Шехназ, семейная пара из какой-то неведомой Васятке Персии. Где именно находилась эта их Персия — мальчик не знал, но бывать у них любил. Дядька Алишер слыл среди селян учёным человеком, алхимиком и знахарем. Именно к нему обращались, когда нужно было кого-то полечить, сделать какое-нибудь особо хитрое и сильное лекарство, а то и извести с огородов, полей или из дому не в меру расплодившихся и обнаглевших вредителей. Его жена, Шехназ, была искусницей в разных рукоделиях. Местные бабы и девки постоянно таскали ей лоскутки, обрезки кожи и мехов, бусинки и прочую милую запасливой женской натуре рухлядь, из которой персидка мастерила всякие красивости — начиная от игрушек и заканчивая украшениями и затейливо расшитыми поясными кармашками для мелочей. И не только сама мастерила — но и, бывало, обучала каким-то несложным приёмам местных ребятишек. Тётка Шехназ, отличавшаяся редкостным ехидством и довольно острым языком, на вид казалась строгой и равнодушной к детям, но ребятня почему-то к ней липла, как мухи к мёду. Дядьку Алишера же дети уважали и побаивались, считая колдуном и шёпотом рассказывая о нём разные небылицы.

Дарья, старшая сестра Васятки, была замужем за сыном Алишера и Шехназ, Данилой. Так что, в какой-то степени, Васятка был родственником этой необычной пары. Что, кстати, прибавляло ему авторитета среди уличанских приятелей.

— Выйдешь из деревни, — меж тем поучала мать, вытаскивая из волос мальчика соломины и приводя его в достойный вид, — по сторонам не зевай. Особенно в лесу! С дороги не сходи, ягодами-грибами не увлекайся. Не дай бог, попадёшься в ловушку! А ежели встретишь эльфа, кикимору или даже лешего — в разговоры особо не вступай, просто дай хлебца — на вот, возьми ещё узелок — и спокойно ступай дальше. Хлебушек они любят и тебя не тронут, пропустят. Ну а ежели спросят, куда — так и говори: мол, к дядьке Алишеру иду. Они его знают и уважают — чай, тоже к нему лечиться бегают!

Васятка очень серьёзно кивнул. О том, что родственник знается с лесным народцем, в Осиновке давным-давно ведали. Для взрослых это не было чем-то удивительным, но в глазах детворы добавляло личности знахаря ещё большего ореола загадочности и дополнительных поводов его опасаться.

Прихватив свой деревянный меч (а как же воину в дальнем походе — да без оружия?), Васятка вышел из избы.

— Эй, ну что, мы будем доигрывать? — нетерпеливо окликнул его сидевший на соседском заборе Ингвар, закадычный приятель с урманского конца.