Метро 2035: Муос. Падение

Тогда Вера не посчитала эту информацию значимой. Сейчас же, когда бомба оказалась в руках Соломона, любые сведения о нем могли оказаться ценными. Вера, несмотря на болезненную одышку и ломоту в ослабленном организме, почти бежала, рискуя нарваться на хищников или засаду тех же чистильщиков. Она опередила банду Ахаза не более чем на полчаса. В приход вел один-единственный узкий коридор, и, вернись Ахаз раньше, чем Вера найдет то, за чем пришла, она окажется в западне. Войдя после многочасового отсутствия в помещение прихода, Вера невольно поморщилась. Затхлый воздух в этом никогда не убиравшемся помещении был почти едким от вони. И дело было не только в том, что здесь же, прямо в углу в неглубокой яме, чистильщики устроили себе туалет. Приступы тошноты вызывал смрад от гниющих костей, в основном, человеческих, разбросанных тут и там. Плесень, находящая себе здесь обильную пажить, покрыла противной слизкой пленкой полы и стены. И в этой клоаке, словно гигантские опарыши, лежали почти неподвижно или едва шевелились семь или восемь чистильщиков, которые уже не в силах были покинуть границы прихода. Кто-то из них безучастно посмотрел на влетевшую в приход Веру, остальные не смогли или не захотели сделать даже этого. Вера, быстро справившись с приступом брезгливости, переступила через старуху, ползшую со стороны выгребной ямы к своему лежбищу, устланному какой-то ветошью, вонючей и такой же слизкой, как и все здесь вокруг. Впрочем, может быть, это была еще совсем не старуха, и может быть, даже не женщина. Голод и болезни очень быстро делают из людей почти бесполых всевозрастных существ. Но самое страшное – потеря в человеке того, что кто-то называет душой, кто-то совестью, кто-то самосознанием. Переступая в некий момент черту, решая кажущуюся в данный момент важной проблему сохранения жизни или чего-то еще и совершив для этого чудовищное зло, человек убивает в себе тот невидимый стержень, который отличает его от множества других тварей, населяющих этот умирающий мир. Он вроде бы остается человеком и даже какое-то время ничем внешне не отличается от других людей, с трудом удерживая на себе маску внешнего благополучия или даже озабоченности высокими идеями. Но как только приходит болезнь или нужда, не соответствующая нутру личина разваливается от своей же тяжести, и человекообразное существо уже и внешне становится тем, кем себя сделало внутри. Вере приходилось видеть тяжело больных людей и стоящих на пороге смерти. Они страдали, плакали, порою боялись. И все же они оставались людьми. А эти… не вызывали даже жалости.

Вера нашла рюкзак Ахаза в куче засаленного сырого тряпья, служившего супружеским ложем для Ахаза и Саломеи, схватила его и быстрым шагом вышла из опостылевшего прихода. К счастью, она успела выйти к тому месту, где слепая ветвь коридора, ведшая в приход Ахаза, соединялась с туннелем. Метрах в пятидесяти шумные чистильщики тащили в свертках, сделанных из одежды ангелоподобных, разрубленные части тел бывших хозяев этой одежды. Вера дождалась, пока они свернули в сторону прихода, а сама все так же бесшумно пошла дальше.

6

– Очень интересно: «Я есмь архангел, пришедший разрубить четвертую печать. Мое имя – Смерть. Я есмь всадник, оседлавший коня бледного. Пришло время завершить святое дело Господне и очистить землю для Царствия Божия…» – Жанна читала блокнотик с демонстративным пафосом, причем делала это с показным удивлением, как будто бы в первый раз.

Вера догадывалась, что с того момента, как вчера вечером она принесла блокнот в штаб, доложив, что эти письмена как-то связаны с похитителями ядерного заряда, Жанна не сомкнула глаз. Как минимум все психологи, а возможно, и кто-то из Инспектората, а может быть, и ученых, были задействованы в том, чтобы вычитать между строк что-нибудь о личности Соломона. Почему-то подумалось, что здесь мог очень помочь Вячеслав – один из последних ученых-гуманитариев в Муосе, но его к этому заданию вряд ли привлекли.

– Что касается текста, – с обнадеживающим удовольствием сообщила Жанна, – то однозначно все писалось под диктовку этого самого Соломона. Есть в тексте определенные особенности, которые указывают на то, что автор и писарь – разные лица, но работали над текстом одновременно. Вернее, писарь очень внимательно, боясь что-нибудь упустить, нервно и фанатично писал то, что ему «вдохновенно» надиктовывал новоиспеченный пророк. Само содержание значит мало что: окрошка из цитат Апокалипсиса Иоанна, замешанная на доктрине современных нам чистильщиков, но с более радикальной решимостью покончить со всем в ближайшие сроки, да все это обильно смочено банальной мироненавистнической философией и туманными пафосными угрозами, типа…

Жанна перелистнула еще несколько страниц и, пародируя пророка, охваченного проповедническим экстазом, прочитала несколько строк: