Метро 2035: Затерянный клан

Заниматься в палатке было особо нечем, и обычно внутри стояла тишина. Ни разу молодые не устраивали скандалов, не повысили голоса. Ни разу не появился запах самогона – привычный элемент станционной бытовухи во всем Кресте, чего уж греха таить. Ни ссор с соседями, ни конфликтов за лишнюю доску или сантиметр площади. Ни единого происшествия вроде внезапно загоревшейся обшивки, что тут случалось время от времени с другими домами. Поэтому никто не знал, чем конкретно там могут заниматься молодые, лишенные всем понятных недостатков.

И поэтому никто не видел, как Эльза, лежа на спине, возилась с нижней крышкой ящика, предусмотрительно поставленного на упоры. Повязанный на голову платок уже давно покрылся россыпью металлических опилок. Она то и дело сдувала их, чтобы не попали в глаза. Держать инструменты на весу было неудобно, но девушка не произнесла ни слова жалобы.

– Почему никто не додумался попробовать разобрать его снизу? – спросила она.

– Потому что никому нет дела, – ответил Давид. – Смотри, чтобы не придавило.

– Ты вытащишь меня.

– Могу не успеть.

– Не можешь.

Эльза сменила отвертку на пассатижи.

– Саморез застрял, – сказала она. – Совсем долго тут сидит… Высверлить бы.

– Нельзя, услышат. И квоту электричества выработали на той неделе.

– Мы же ничего не использовали сверх меры.

– Я помню. Квоту сократили для всех. А мы с тобой за одного считаемся.

– Мне все еще не выдали паспорт. Не принимают за свою.

– Я четыре года охранял эти чертовы часы, и все еще не целиком свой, – напомнил Давид.

Он вытер бритву о тряпку, сложил ее, сунул в карман.

– Дай я покручу эту штуку, – предложил он. – Иди, прогуляйся.

– Меня загрузят перепрокладывать кабели.

– Значит, ты повысишь свои навыки в этом непростом деле.

– Оно не только непростое, оно скучное, – Эльза вздохнула, выползла из-под ящика.

– Да, помню, – усмехнулся Давид. – Ты у нас творческая натура.

Эльза продолжала сидеть, глядя на ящик.

– Мы поймем, как он работает, – пообещал Давид. – И нам будет что показать Иону.

– Тебе так нужна причина, чтобы его увидеть?

– Скорее, ищу повод отсюда уйти.

– Я уже ничего не ищу.

Эльза поднялась, положила отвертку на ящик.

– Мне здесь тесно, – сказала она.

– Тебе и в Датаполисе тесно будет.

– Ну уж нет, – помотала Эльза головой. – Больше никогда.

– «Никогда» – это очень долго.

– Открыть тебе секрет?

– Конечно, – согласился Давид. – Если они у тебя еще есть.

– У нас кончились шутки. Наши приколы по пятому разу пошли.

Эльза прошла мимо, закрыла за собой дверь – редкий элемент на Бориспольской – и пошла к дальней стене, снуя между сваленных тюков, коробок, узлов и всякого неформатного барахла. Станция выглядела так, словно готовилась к переезду, и это обещало растянуться на долгие месяцы, если не годы. Эльза старалась вести себя естественно, хотя понимала, что маленький рост, невзрачные лохмотья и вечно испачканные сажей руки не скроют ее отстраненности, переходящей в кажущийся испуг. Станция ее нервировала больше, чем перспектива выхода на поверхность. Несколько лет блокированной психики не прошли для нее даром – она мало что помнила об этом периоде, кроме путешествия с Ионом. Все, что было раньше, смешивалось в клубок обрывистых воспоминаний: лазарет Датаполиса, заботливые руки Татьяны, вкус почти пустого супа, напоминавшего тухлую воду, и постоянный, давящий на уши галдеж столицы. Девушка, насколько могла, пыталась забыться в работе, и в редкую свободную минуту изучала устройство ящика Мафусаила.

Генератор торсионного шума. Пусть это и не конкретно тот же ящик, которому она обязана своими злоключениями, но стоит ей понять, как он работает, и можно будет не бояться встречи с такими же устройствами в дальнейшем.

Если это, конечно, когда-нибудь случится.

– Извините, вы мне не поможете? – послышался вкрадчивый голос.

Эльза давно приучила себя не покупаться на интонацию. И все же подбор слов был нехарактерен для жителя Бориспольской. Девушка поискала взглядом говорящего.

У картонной стены стоял неизвестный ей человек лет сорока на вид, что автоматически записывало его в поколение людей, знавших мир до Катастрофы. Он выглядел миролюбиво. Дело было не только в скромной внешности: худощавая фигура, остроконечная бородка, живые, проницательные глаза. Куда больше о нем могла рассказать разбитая обувь, в которой ни быстро бегать, ни нормально воевать невозможно. В руках мужчины громоздился наполовину разобранный радиоприемник, что делало его вовсе неспособным к атаке.

Эльза на миг прикрыла глаза и заставила себя немного улыбнуться. Какой еще атаке? Это Бориспольская, тут уже много времени ничего не происходит, кроме повальной паранойи…

– Что у вас случилось? – спросила она.

– Резистор отпаялся, а припоя на такую муру мне не выдадут, – пожаловался бородач. – Вы не подскажете, как можно его закрепить подручными средствами?

– Все остальное работает? – Поддавшись любопытству, Эльза подошла к приемнику и принялась осматривать. – Если пальцем придавить – сигнал проходит?

– Да откуда же я знаю? Ловить ведь некого. Но техника должна работать.