Метро: Башня. Метро. Эпидемия. Трилогия (СИ)

"Может, он пьян? Или с похмелья?". Но нет, алкоголем от него не пахло. В другой руке он держал свой пакет, и в нем ничто не звякало и не булькало. Сквозь полупрозрачный целлофан Марина разглядела острые углы сигаретных пачек, несколько (почему-то несколько) дешевых одноразовых зажигалок, большую бутылку "Кока-колы" и батон хлеба.

"Ежедневный рацион закоренелого холостяка", – с усмешкой и в то же время – с затаенной жалостью – подумала Марина.

– Хорошо, что я вас дождался… – пробормотал Сергей Петрович. Он говорил тихо и неразборчиво, будто человек, разбитый инсультом. – Всем ниже, понимаете… А вы все-таки – выше…

Она не поняла ни слова из того, что он сказал. Марина кивнула, подошла к дверям лифта и нажала кнопку вызова. Ей показалось, что сосед вздрогнул.

Он стоял и, не отрываясь, смотрел на светящееся табло, на котором стремительно менялись цифры. Он шевелил губами, словно беззвучно что-то шептал.

"Старческие причуды, – решила Марина. – А может, все писатели такие – немного того".

За стеной послышался тихий гул; двери лифта открылись, и сосед снова вздрогнул, как от неожиданного удара.

Марина вошла в просторную, ярко освещенную кабину, машинально глянув на себя в зеркало. Она на мгновение увидела отражение Сергея Петровича и испугалась. В глазах старика (он выглядел именно как старик; куда девался тот подтянутый моложавый мужчина, которым он был еще полгода назад?) ясно читался ужас. Марина повернулась; Сергей Петрович стоял на площадке, понурив голову; он будто не решался войти в кабину.

Мимо него боком протиснулся Валерик; Марина со стыдом заметила презрительную усмешку, искривившую губы сына. К счастью, писатель ничего не увидел. Казалось, он был всецело поглощен одной-единственной проблемой: входить в лифт или нет?

– Сергей Петрович… – осторожно позвала Марина.

– А?!

– Вам тридцать пятый?

Он судорожно сглотнул; под сморщенной кожей шеи скакнул кадык. Сергей Петрович сделал над собой усилие и вошел.

– Да. Тридцать пятый…

Валерик нажал две кнопки: "35" и "39". Двери медленно закрывались, и старик вдруг дернулся, словно хотел в последний момент выскочить обратно.

– Что с вами? Вы плохо выглядите…

Лифт начал быстро и совершенно бесшумно подниматься.

– Да, я… – в замкнутом пространстве стал хорошо различим кислый запах, доносившийся изо рта писателя. Но алкоголем не пахло.

Марина деликатно отвернулась.

– Мне кажется, вам надо выспаться. По-моему, вы очень устали.

Сергей Петрович посмотрел на нее расширившимися до предела глазами. Марина буквально ощутила на своем лице холод и липкость его остановившегося взгляда.

– О Боже, – пробормотал он.

Секунды тянулись невыносимо долго. Марине казалось, что это не кончится никогда. "Ну, когда же?" – она подняла глаза на табло, светившееся над головой старика.

Наконец лифт остановился, и Сергей Петрович, поспешно поставив оба пакета на пол, выскочил из кабины. Он, не оглядываясь, спотыкающейся походкой посеменил через огромный холл.

– Сергей Петрович!

Сосед втянул голову в плечи и с опаской оглянулся.

– Вы забыли, – Марина подняла его пакет.

Старик подошел и протянул дрожащую руку. Марина подумала, что он сейчас промахнется; будет долго хватать воздух, но никак не ручки пакета. Но Сергей Петрович собрался и буквально вырвал у нее сумку.

– Спасибо… – буркнул сосед и продолжил свой путь.

– Мам, он что, дурак? – двери лифта еще не успели закрыться, и Марина испугалась, что сосед услышит.

"Впрочем, он, наверное, ничего сейчас не слышит", – успокоила она себя. Но реплика сына требовала правильной реакции.

– Валерик… Почему "дурак"? Он… – "А что он? Как это еще можно назвать? Во всяком случае, он не производит впечатление нормального человека". – Наверное, он просто не выспался… Устал…

– Ну-ну… – скептически изрек Валерик. – Устал…

Лифт тронулся.

"И это тоже – моя Башня, – подумала Марина. – Все это: самое высокое и самое красивое здание в Москве, открывающиеся стеклянные двери, охраняемая территория, вестибюль, выложенный мраморными плитами, скоростные лифты и полубезумный старик, который боится в них ездить один; все это – МОЯ Башня".

* * *

– Пожалуйста, проходите! – молодой человек – по виду почти мальчик – услужливо отодвинул стул, чтобы Марина села.

Она поблагодарила его кивком головы. Рядом сел Владимир. Лицо его было мрачным.

Марина давно заметила, что у него мрачное лицо. Как давно? Ну, наверное, месяц назад. Она пробовала вызвать мужа на откровенный разговор, узнать, что его так гнетет, но ничего не получалось.

Владимир отделывался короткими, ничего не значащими фразами: "Ничего. Тебе показалось", но она знала наверняка, что ей это не кажется.

– Что-то на работе? – спрашивала она, понимая, что других причин просто быть не может.

– Все в порядке, – отвечал он.

Конечно же, ничего не было в порядке. У него отнимали его бизнес, отлаженный и функционирующий, как часы, но Владимир не хотел говорить об этом жене. Считал, что для этого есть веские причины.