Метроном. История Франции под стук колес парижского метро

Внимательный к символам Дагобер приказывает водрузить трон в большой зале дворца. Кресло создает доверенное лицо — Элигий, его личный золотых дел мастер. Доверие к этому Элигию, кстати, столь велико, что он станет землемером королевства, потом епископом и будет даже канонизирован, окончательно войдя в историю под именем святого Элуа.

ПОЧЕМУ ДАГОБЕР НАДЕЛ ШТАНЫ НАИЗНАНКУ?

В песенке добрый святой Элуа шутливо говорит доброму королю Дагоберу, что тот надел штаны наизнанку… Анахронизм, поскольку короткие штаны с буфами до колен будут придуманы вдохновенными модельерами почти тысячу лет спустя. Революция, презиравшая историческую правду, создала этот куплет, чтобы высмеять всех королей и всех святых. Восставшие просто высмеивали рассеянность короля или же, в более ядовитой интерпретации, шутили над предполагаемой любовной связью между королем Дагобером и святым Элуа? Любовью извращенной, как надетые наизнанку штаны… Впрочем, его величество поторопился «переодеть их», так что историческая честь была спасена!

Пока же будущий святой — всего лишь ремесленник, желающий как можно лучше украсить трон нового короля. Возможно, трон не слишком комфортабельный, поскольку у него были примитивные кожаные полоски на сиденье, но его сверкающая бронзовая основа впечатляла, подлокотники расширялись и превращались в львиные головы с разинутой пастью. Трон короля Дагобера сейчас хранится в Кабинете медалей Национальной библиотеки.

Чтобы выразить свою абсолютную власть, Дагоберу нужны соответствующие символы. Но этого ему недостаточно: ему нужно также запечатлеть свою щедрость в камне. Париж уже имеет свое аббатство, и тогда Дагобер обращает взгляд к Сен-Дени. Это будет великим творением его жизни!

Будучи человеком глубоко верующим и очень суеверным, Дагобер убежден, что святой Денис с небесной высоты взирает на него. Король это знает, знает потому, что однажды увидел во сне обезглавленного Дениса, после того как посетил его могилу… И видение обещало ему защиту, но при условии, что Дагобер, сделавшись королем, подарит ему самое роскошное надгробье.

Церковь Сен-Дени была некогда основана святой Женевьевой, мы это помним, однако за полтора столетия все здесь сильно деградировало. Теперь это маленькая обветшалая часовня на севере Парижа, и сюда уже не приходят многочисленные паломники. Десять лет назад некий бенедиктинский монастырь пристроил к нему молельню, так появилась скромная хижина, где поселились крестьяне и ремесленники, которые зарабатывали, обслуживая сообщество монахов. И все это дышит нищетой, запустением. Дагобер же твердо решил удовлетворить святого, украсив его могилу.

Он строит святому Денису мавзолей, столь же большой и столь же красивый, как легенда: на смену ветхой церквушке вскоре приходит базилика. Элуа, ювелир-министр, получает приказ изготовить раку, призванную воздать святому должный почет. Элуа подчиняется: он создает великолепное творение из золота и драгоценных камней, с позолоченными балюстрадами, серебряными дверьми и мраморной крышей. Мощи Дениса покоятся в могиле, достойной святого-чудотворца! Но министр идет дальше и превосходит королевское желание: чтобы принимать подношения верующих, он задумывает ствол из серебра; чтобы подстрекнуть религиозный пыл, он творит громадный крест из золота, усеянный гранатами и изумрудами.

Дагобер думает также о духовном спасении дам. На острове Сите появляется женский монастырь, выведенный из юрисдикции епископа Парижского. Ор, первая аббатиса, принимает устав над мощами Элуа… итак, это будет монастырь Сен-Элуа! И вот уже за стенами порхают триста монахинь. Для них строят две церкви: одна посвящена святому Марсьялю, где они будут служить мессу, вторая — святому Павлу, где их отпоют, когда придет срок. Отметим, для маленькой истории — той, что любит подглядывать в замочную скважину: священнослужительницы, привлекательные для военного гарнизона, обеспечивающего безопасность королевского дворца, который находится совсем рядом, позволят себе увлечься красавцами-солдатами настолько сильно, что община будет, в конечном счете, распущена по приказу папы… но только пять столетий спустя. Это позволит нескольким поколениям добрых сестер осуществить братание армии и церкви совершенно особым образом.