Метрополис. Индийская гробница

Джо Фредерсен повернулся с рассеянным выражением на лице. Казалось, он совершенно забыл о присутствии своего сына. Однако Фредер напомнил о себе.

— Отец, — начал он как-то особенно тихо, — разве было так необходимо уволить этого человека?

Джо Фредерсен посмотрел на сына долгим и внимательным взором, в котором чувствовалась и любовь, и подозрительность.

— Отчего ты спрашиваешь меня об этом, Фредер?

— А отчего ты мне не отвечаешь? Джо Фредерсен снова взглянул на сына: его не столько поразили самые слова Фредера, сколько странный тон его голоса.

— Мне он больше не нужен, Фредер, — мягко сказал он, наконец.

— Отчего, отец?

— Мне не нужны люди, теряющиеся, когда им что-нибудь говоришь.

— Может быть, он был болен, отец… Заметил ли ты выражение его лица? Может быть он испытал огорчение от человека, которого любит…

— Может быть. А может быть и просто не выспался после веселой ночи в «Иошиваре» или каком-нибудь другом притоне. Ты, Фредер, смотришь на вещи с совершенно неправильной точки зрения. Эрнст Геймердинг был моим первым секретарем. Он получал в 8 раз больший оклад, чем мои младшие секретари. Это обязывало его быть в 8 раз работоспособнее, чем они. Если он не исполнил этого естественного требования, то ему только остается уступить место более достойному. Не пройдет и двух недель, как мой пятый секретарь займет его место. Еще три недели — и четверо его помощников окажутся излишними. Таковы люди, которые мне нужны, Фредер.

— Оттого, что они сберегают жалованье четырех чиновников?

— Нет, Фредер, — оттого, что они обладают единственным преимуществом человека над машиной.

— В чем оно заключается, отец?

— В том, что человек способен испытывать удовольствие от процесса работы, — ответил Джо Фредерсен.

Фредер молчал. На его губы легла горькая усмешка. Джо Фредерсен пристально посмотрел на сына.

— Отчего ты так интересуешься судьбой Эрнста Геймердинга? — спросил он.

— Оттого, что он человек, — глухо ответил Фредер, — и оттого, что я чувствую к нему сострадание.

— Сострадание к бездарным — жестокость в отношении одаренных, — сказал Джо Фредерсен.

Фредер покачал головой. Этот жест означал не отрицание, а только полное непонимание.

— Может быть, с более возвышенной точки зрения ты и прав, отец. Но я видел человека, лицо и движения которого навели меня на мысль: так выглядят люди перед тем, как лишить себя жизни.

Фредер остановился и посмотрел отцу в глаза.

— Если завтра утром, — продолжал он, — тебе сообщат, что этот человек наложил на себя руки, — тебя не потрясет такое известие?

— Нет, Фредер.

Джо Фредерсен подошел к сыну и хотел положить ему на плечи свои руки. Но Фредер уклонился и отступил к двери. Он смотрел на своего отца — самого могущественного человека в Метрополисе с выражением тоски и решимости.

— Я больше не могу следовать за тобой, отец, — сказал он тихо. — Я боюсь, что никогда больше не смогу за тобой следовать.

Джо Фредерсен улыбнулся с меланхолической иронией.

— Ты еще никогда так сильно не походил на свою покойную мать — сказал он.

Фред ер почувствовал, что у него сжимается горло. Не глядя на отца, он повернулся к двери и быстро вышел, словно хотел бежать.

Джо Фредерсен стоял неподвижно на месте. Его узкая голова, слегка склоненная на грудь, казалась теперь особенно благородной и трагической. Наконец, он обернулся, и, подойдя к письменному столу, нажал кнопку звонка.

Спустя несколько мгновений, в комнату тихо вошел Олерт. Этот человек был известен своей беззвучной походкой. Он всегда появлялся с какой-то таинственной, непостижимой быстротой. Он остановился у двери и посмотрел на Джо Фредерсена почти сонными глазами. Тем не менее ему вовсе не хотелось спать. Всякий, кто вблизи посмотрел бы ему в лицо, увидел бы, что весь он одно сосредоточенное внимание. Тем временем Джо Фредерсен смотрел в окно на сверкающий огромный и прекрасный город Метрополис. Наконец, он повернулся к Олерту, и, медленно подойдя к нему, сказал тихо, словно преодолевая внутреннее сопротивление.

— С сегодняшнего дня прошу осведомлять меня о каждом шаге моего сына.

ГЛАВА III

Фредер ходил по лестницам и коридорам Новой Вавилонской башни и искал Эрнста Геймердинга. Судя по походке этого человека, он не мог успеть далеко уйти.

Действительно, Фредер нашел его перед огромным окном 84-го этажа башни, из которого можно было видеть колоссальный город, освещённый миллионами огней. Он смотрел на Метрополис и думал, что стоит только открыть окно и броситься вниз как через две минуты превосходно обученные члены санитарной полиции подберут его искалеченный труп, на месте которого останется только влажное пятно на асфальте.

— Да, — сказал Геймердинг, обращаясь к самому себе.

Его рука уже потянулась к задвижке, как вдруг он услышал, как его кто-то позвал.

Он оглянулся и увидел перед собой сына Джо Фредерсена.

— Что вы хотите сделать, Геймердинг? — спросил Фредер с бесконечной мягкостью в голосе.

Эрнст Геймердинг горько улыбнулся и пожал плечами.

— Ничего особенного, господин Фредер, — тихо ответил он, — что я могу сделать? Ничего.