Метры для блондина

— Отложи дела и побудь рядом минут пятнадцать, — пояснил приятель, нежно расчесывая пальцами ее шевелюру. Потом ухмыльнулся и подмигнул. — Я не зверь. Раз телефон взяла, посмотри, что пишут, но отсчет времени пойдет заново.

Лена нетерпеливо открыла ящик. Нет, вестей из банка не было, зато пришел ответ от одной микрофинансовой организации, куда она написала вчера, чтобы прощупать почву. «Деньги всем» были готовы ссудить госпоже Синичкиной триста пятьдесят тысяч на индивидуальных условиях. Пролистала ниже, чтобы узнать процентную ставку.

— Скажи-ка, милочка, какого черта ты хочешь связаться с этими упырями? — поинтересовался Алексей таким тоном, что Лена почувствовала себя школьницей, застигнутой за курением около спортивной площадки.

Вздрогнула и выронила телефон. Приятель потянулся через плечо и подобрал устройство.

— Внимательно слушаю душещипательную историю, — твердым голосом сообщил он.

Лена подняла взгляд. В этот момент Алексей показался ей удивительно взрослым.

Минуту колебалась: послать его подальше или объяснить, зачем ей нужны деньги. По большому счету происходящее — не его ума дело, он и в телефон заглядывать не должен был, но с другой стороны, в том, что ей требуется крупная сумма, нет никакой тайны, а заботу мужчины надо поощрять. Покачала головой и решилась.

— Отцу нужна операция на сердце. АКШ с протезированием клапана, — закрыла глаза и набрала в грудь побольше воздуха. Сложила руки в замок. — Можно сделать по квоте, но очередь почти год, а наш кардиолог не обнадеживает. В начале мая мы нашли доктора, готового взяться за отца, и вот наконец подошло время, — подняла глаза к потолку и шумно выдохнула. — Когда я подписывала контракт с клиникой, у меня намечалась крупная сделка, и я была уверена, что смогу заплатить за все. Но сделка сорвалась, а новых клиентов не так много — на рынке кризис. Вот я и ищу варианты. Не могу же сказать отцу: «Папа, все отменяется, твоя непутевая дочь не заработала тебе на лечение».

— Можешь, — Алексей сел рядом и притянул женщину спиной к себе, согревая в нежных объятьях. — Только это не выход. Проблема не исчезнет, — вздохнул и ринулся в атаку: — Но почему микрофинанс? Не лучше ли взять потреб, перезаложить квартиру, занять у друзей, в конце концов!

— У меня не белый доход, а платежи по ипотеке мама не горюй, — Лена горько ухмыльнулась. — Отец живет далеко, о диагнозе молчал, а я все лишние деньги бухала в ипотеку. Естественно, с уменьшением срока кредита, а не платежа. С точки зрения банков, я закредитована по самое не балуйся, и новых займов мне не светит. А у друзей своих проблем хватает. У всех семьи, дети — расходов выше крыши. Не до меня.

— Микрофинанс — плохая идея, — он сжал ее в объятиях так сильно, что Лена почувствовала себя неуютно. — Самая худшая из всех.

— Много ты знаешь, — отмахнулась она.

— Знаю, — заверил Алексей таким тоном, что Лене стало не по себе. Прочистил горло и тяжело вздохнул. — Влад, мой старший брат, крупно проиграл в подпольном казино, он игрок был, нестойкая душа. Все надеялся, что отыграется… От нас уже жил отдельно, родители были не в курсе, да и не до этого было, я тогда школу заканчивал, они все больше со мной возились. Занял у таких же «Денег всем», чтобы оплатить долги. Не помню сколько, но не очень много, отец бы ему и так дал, но брат, видимо, боялся, что его опять потащат по врачам, и говорить ничего не стал. Отдать вовремя, естественно, не смог. Уже потом, когда по ходатайству отца инициировали повторное расследование самоубийства Влада, мы узнали, через какие издевательства ему пришлось пройти. Звонки с угрозами на работу и жесткие разговоры в подворотнях — это детский сад по сравнению с тем адом, что устроили брату.

— Подожди, я, кажется, помню, — нахмурилась Лена. — Все газеты тогда шумели. Твой отец — тот самый Разуваев?

— Да, — Алексей чмокнул ее в макушку. — Председатель московской коллегии адвокатов.

— И чем все закончилось?

— Ничем, — хмыкнул мужчина. — Контора чиста, они долг продали. Организации-покупателя уже и след простыл, зарегистрирована была на подставных лиц. А брат повесился сам. Табуретку из-под ног никто не вышибал, это следствие установило точно. В момент самоубийства в квартире он был один.

Лена осторожно погладила его руки. Не знала, нужны ли слова соболезнования, но чувствовала, как напряглись мышцы Алексея, как бешено забегало его сердце. Чмокнула его в плечо. Надо менять тему. Хватит откровений!

— Подожди, если ты тогда заканчивал школу, то получается, тебе не двадцать, — высвободилась из объятий и посмотрела приятелю в глаза.

— Мне двадцать три, почти двадцать четыре, — уточнил Алексей. — Три года после бакалавриата я работал. Определялся со специализацией. Отец сказал: все советы бессмысленны, надо пробовать. Вот я и трудился, то там, то здесь.

Лукаво улыбнулся.

— Теперь я слишком стар для тебя?

— Наоборот, — подмигнула Лена, уселась к нему на колени и призывно сжала бедрами торс. — В моих глазах ты теперь будешь солиднее, взрослым мужчиной, а не юношей.

Потянулась поцеловать, но Алексей отстранился.