Мэтт между строк

– Понял. Хорошего тебе сна.

– Можешь, пожалуйста, сегодня поставить Картонного Финна перед дверью в мою комнату? Я хочу, чтобы он выполнял свою роль защитника, но вместе с тем считаю, что каждому из нас нужно личное пространство.

– Без проблем. – Мэтт выключил прожектор Картонного Финна и взял плоского брата в руки. – Доброй ночи, Селеста.

Мэтт зашел в свою комнату, закрыл дверь и снял рубашку. Он определенно вымотался до предела, и больше всего на свете ему хотелось уснуть, положив конец этому дню. Однако, залезая в постель, он взял с собой телефон. Следующие сорок пять минут он пролежал на спине, глядя в темный потолок. Он услышал скрип ступенек, когда Джули вернулась домой, и надел наушники, чтобы заглушить шум, стоявший в его голове. А потом ему пришло электронное сообщение.

Мне кажется, я в тебя влюбляюсь.

Мэтт долго не сводил взгляда с экрана.

– Джули, – прошептал он. На пару мгновений в нем разгорелся внутренний спор о том, что делать дальше. Наконец он написал ответ.

Это хорошо. Потому что мне тоже кажется, что я в тебя влюбляюсь. Давай в этот раз не будем открывать парашют.

Под рождественской елкой

«Любовь между строк», глава 21 от лица Мэтта

Мэтт Уоткинс Это время года всегда навевает мне теплые воспоминания о том, как я писался от ужаса на коленях у Санты. Ох уж эти теплые, мокрые воспоминания.

Бог Финн Я никак не могу научиться отличать омелу от других кустов, и в рождественский сезон могу случайно поцеловать девушку не под той веткой. Но даже когда я ничего не путаю, все равно получаю по лицу.

Джули Сигл От осуществления всех твоих мечтаний тебя отделяет только одно: все они незаконны, аморальны и совершенно отвратительны. Продолжай мечтать, маленький извращенец!

Наверное, это была глупая затея. Наверное, он все напутал, и Джули посмотрит на него как на идиота. Несмотря на все сомнения, Мэтт продолжал зажигать свечи на елке. Даже с его ростом ему пришлось становиться на табуретку, чтобы добраться до верхушки выбранного им огромного дерева. Найти подсвечники, которые крепились бы к веткам, оказалось кошмарно трудно, но Джули именно так описывала свою елку в Огайо, а Мэтту хотелось создать для нее такую рождественскую атмосферу, которая сделала бы ее счастливой. Хотя вроде бы ей было у них комфортно, она в первый раз оказалась вдали от дома в праздничный сезон. Наверняка ей не хватало привычной рождественской обстановки. А в Калифорнии все точно будет иначе, хотя Мэтт не сомневался, что Джули прекрасно проведет время с отцом.

Мэтт поморщился от боли: огонь обжег ему палец. Джули говорила, что свечи на елке – не совсем безопасная затея, и явно была права. Он отошел на шаг и осмотрел гостиную. Ладно, может быть, ей все-таки понравится. Он выключил весь свет на первом этаже, но этой темной декабрьской ночью комната сверкала сотнями маленьких лампочек, развешанных под потолком, свечками на елке и зелеными гирляндами на камине.

Раздалось оповещение о новом письме. Мэтт подошел к ноутбуку.

Финн,

Я думаю о тебе. Это все, что я хотела сказать

Джули

Мэтт закусил губу. Ему повезло, что Джули уже так долго не выходила из комнаты – наверное, собиралась спать, – и он успел все подготовить. Но теперь ему вдруг стало не по себе. Зачем это все? Он мог добиться лишь одного: усилить чувства Джули к Финну. Их любовный треугольник достиг новых высот, и, хотя Мэтт любил геометрию, ему совершенно не хотелось иметь дело с такими фигурами.

Вместе с тем ему становилось все проще играть роль Финна. Он знал, что это не нормально, но… понятия не имел, как выбраться из этой ситуации. Она же должна догадываться, что происходит на самом деле? Хотя бы на каком-то уровне? Она легко смирилась с тем, что Финн не мог ей позвонить. Слишком легко. Ей хотелось ему верить. Других объяснений не было. Поэтому она никогда не настаивала, чтобы он купил телефон. Но Мэтт и сам постоянно забывал, что их отношения существуют только в интернете, потому что они слишком погрязли во все возрастающей груде писем и сообщений, и ему начало казаться, что остальное не имеет значения. Их чувства были настоящими. Контекст этой шарады позволял так считать. Он, словно к наркотику, пристрастился к возможности испытывать чувства к Джули – пусть и втайне.

И он не хотел лишаться этой возможности. Еще не сейчас.

Конечно, он бы во всем признался. Если бы у него не было обязательств перед Селестой и Эрин, он бы прекратил все это и позволил Джули себя ненавидеть. Наверное, именно так она и должна отреагировать.

Джули,