Меж двух мгновений Вечности (СИ)

Руки Сандру больше не заламывали, но в спину, указывая направление, толкнули довольно бесцеремонно. Он сдержался. Представил, как бы шёл господин Полковник, если бы был на его месте? Гордо и с достоинством. Сандр выпрямил спину и двинулся вперёд так, словно его в вёл не конвой, а сопровождал почётный эскорт. Надо же, думал он, и там держали под стражей и здесь. И враги и свои. Только вот враги не били, а свои лупят без стеснения.

Он не подумал о том, что там его не били по вполне определённой причине: рука не поднималась у спецназовца сунуть под бок кулаком, считай, своего командира. Пока конвойные открывали камеру - невзрачный сарайчик на краю плаца - Сандр сумел рассмотреть одного из них: костистого, с широкими запястьями, и с будто бы стиснутым с двух сторон лицом, отчего нос и губы, казалось, выдавило вперед. Ничего, Рубильник, - подумал Сандр, мгновенно найдя ему подходящее название - подожди немного, я тебе их верну на природное место.

Камера не топилась. Всю ночь он пропрыгал на месте, пытаясь согреться, но это мало помогло. И он ещё сильней обозлился на своих мучителей. Потому во время допроса отвечал однообразно и скупо. Лишь о захвате заложницы рассказал подробно - использовал по полной шанс реабилитировать своё пребывание в плену. Этот эпизод допрашивавших заинтересовал, и к Сандру стали относиться лучше. После нескольких часов нудных расспросов и всякого рода ловушек, в которые он попасться никак не мог, поскольку, кроме того, что видел в леталке господина Полковника, ничего не скрывал, его сонного, разомлевшего в тепле, отпустили. Но повели не в сарай, а заперли в чуланчике, расположенном тут же, в штабе. Там было относительно тепло, и он, расслабившись, проспал целый день. Ночью его снова вызвали на допрос, и он опять жевал им тягомотину, сообразив, что, чем меньше скажет, тем скорее от него отвяжутся. Понятно было, что их интересовал именно господин Полковник, а не внутренний распорядок части или климатические условия местности. Они уточняли и уточняли, слышал ли он голоса, какие-то характерные шумы, которые может производить человек, и постоянно получали ответ, что никого не видел, а был ли еще кто, понятия не имеет. Сначала он просто не хотел сдавать им полковника, а потом уже и не мог, потому что тогда бы его заподозрили в сознательной лжи, и даже предательстве. А раз так, то путь думают, был он в корабле или не был, а если был, то куда делся! Но ведь был. И делся. Но куда?

На другой день Сандра забрал тот самый заместитель начальника школы, что признал его во время задержания. Странно, что его не поместили в карантин, а сразу же, допросив ещё раз и велев записать всё, что было с ним, на бумаге, отправили во взвод.

Казарма встретила Сандра непривычной тишиной. От входной двери он с удивлением увидел, что она пуста. У тумбочки маялся бездельем один из Петерсов. Заслышав шаги, он было напрягся, но увидев Сандра осклабился и заорал во все горло:

- Взвод смирно!

Протопав нарочито корявым строевым и лихо неуклюже развернувшись, потоптавшись перед тем, как встать по стойке смирно, доложил:

- Господин страшный помощник младшего капрала, за время вашего приятного для нас отсутствия случилось много такого, что вам хрен теперь достанется!

Сандр, смеясь, надвинул ему на лоб шапку и ответил:

- Вольно, стручок! Чего тихо-то так? Куда народ подевал, Вольт?

- Народ в поиске. - Ответил Петерс Вольт, довольный, что Сандр его узнал. Он, радостно осклабившись и пожимая Сандру руку, - вчера всех поставили на лыжи и погнали лес прочесывать.

- Кого-то ищут?

- Бес его знает, кого. Нам что, докладывают? - отвечая, он хитро прищурился, давая знак, что, мол, кой-какая информация имеется. Но не сейчас.

- Тебе подфартило, я вижу. В тепле и в довольстве! - Поменял Сандр тему.

- Ага, подфартило, как же: через день - на ремень. - он выразительно постучал ладонью по тумбочке. - Оставили нас четверых службу нести. И полы, и дрова, и снег, будь он неладным.

- А кого оставили?

- Из Питерсов нас с Кларом и ещё двух Гильбертов. Я их не разбираю. Гильберты сейчас снег чистят возле штаба, а братишка в медсанчасти. Дрова рубит. Слушай, я рад, что ты вернулся. Мы уже думали, что тебя кокнули. А ты здоровый и даже не похудел. Расскажешь, как там? Или подписку дал?

- Там хорошо. Там осень.

- Что такое осень?

- Потом... Дай хоть куртку сниму.

- Не надо. Холодно. Народу нет, так и ненадышано. Жрать хочешь?

- Хочу...

- Сейчас принесу.

Сандр прошёл к своему топчану и завалился на него, не раздеваясь. Некоторое время лежал, ловя кайф. Как хорошо! Пустая казарма, тишина, безначалие в виду отсутствия начальников и безналичие в виду отсутствия личного состава. Единственная растопленная железная печка, та что ближе к тумбочке дневального, уютно и ровно гудела. Петерс принёс кусок мяса, завернутый в бумагу - от него так и шибануло приятным горячим запахом - уселся рядом.

- Ты ложись ближе к печке, а то дубаря дашь. Или одеял набери с лежаков. Мы только одну топим, чтобы с дровами не заморачиваться.

- Да мне и так хорошо.