Меж двух миров

Д-р Р.Ч.Киннемен в свою очередь пишет: «Я проснулся первым, или был разбужен первым, услыхав вдруг звук приглушённого падения, как если бы кто босыми ногами соскочил с постели на пол, затем послышалось шуршание одежды, потом какой-то шум и наконец раздался грохот тяжёлого предмета, перекатывающегося по полу, спускающегося по лестнице, перескакивая со ступеньки на ступеньку, и после поднимающегося по ней вверх, громкость и сила звука при этом время от времени менялись. Моя мать вошла в комнату вместе с Оливером, и хотя она и была женщиной энергичной, всё же она казалась сильно напуганной. С зажжённой свечой они поднялись вдвоём на чердак, но их появление мгновенно заставило шумы прекратиться. Осмотрев всё и ничего не найдя, простояв некоторое время в ожидании, они вышли, закрыв за собой дверь; и тут же шум возобновился. Они вошли вновь — и всё смолкло; они вышли — шум возобновился уже при закрывании двери. Тогда мать попробовала оставить там горящую свечу, но это ничего не дало, шум продолжался. Она оставила тогда несколько зажжённых свечей, но всё без толку. Наконец она зажгла камфорную лампу, горящую очень ярким светом, и всё с тем же успехом. Казалось, что бутылки колотятся друг о друга и падают на пол, разбиваясь вдребезги, тогда как на самом деле ничего подобного не происходило. В конце концов шум удалился с чердака, спустившись по лестнице, и сосредоточился где-то в глубине дома; тогда только мне и удалось заснуть…»[24]

Вернёмся, однако, к телепередаче и вообще к учёной реакции по этому поводу. Те, кого у нас называют «учёными», как всегда оказались наименее подготовлены к признанию и осмыслению такого факта действительности. Объяснения, даваемые ими, не подпадают даже под рубрику «изобретательства велосипеда», они находятся пока что на стадии «открытия колеса», с той только принципиальной разницей, что те, кто дают подобные объяснения и довольствуются ими, колеса так никогда не откроют.

Человеческое невежество в данном круге вопросов поразительно, именно оно заставляет нынешних учёных изобретать какие-то теории и объяснения после того, как всё было понято и давно объяснено их коллегами в предыдущих поколениях. Достаточно лишь полистать некоторые из соответствующих работ великого английского физика и химика В.Крукса, французского астронома К.Фламмариона и многажды-многих других учёных, не забыв и русского химика А.М.Бутлерова, остановить особое внимание на книге Ф.Мейерса «Человеческая личность и её сохранение после смерти тела» (F.W.H.Myers “Human Personality and Its Survival of Bodily Death”), почитать об опытах полковника А.Дероша по регрессии памяти, о более ранних опытах испанских исследователей Ф.Колавиды и Э.Мараты, начав общее знакомство с этими вещами с небольшой работы А.Конан-Дойля «Новое Откровение», — и тогда можно будет понять всё, что имеет отношение к данному предмету. А предметом этим, угодно Вам того или нет, является Спиритизм — сложный комплекс философии, науки и религии, комплекс, в котором извечная вражда этих инструментов человеческого познания прекращается и начинается их плодотворное сотрудничество. Повторяем, что «польтергайст» — лишь один из терминов этой области знаний. Однако никогда не судите о достоинствах бюста по отбитому носу, господа! И если Вам претит эта область, то хотя бы не надо поднимать на обсуждение один из частных её вопросов, ибо это так же нелепо, как изучать электричество, отрицая всю остальную физику, или рассуждать о низком интеллектуальном уровне телепередач, валя вину за это на теорию распространения радиоволн.

Слово «спиритизм» сильно скомпрометировано всевозможными исказителями, невеждами и шарлатанами, но для человека, знакомого с латынью, оно всегда сохраняет свой изначальный и ясный смысл, указывая на то, что это «учение о духе», «учение духов» или, одним словом, «духоведение», «духовничество».

В представлении большинства людей Спиритизм — нечто до крайности несерьёзное, скандальное, неприличное, связанное с верчением блюдечек и кручением столов. Ничего не может быть ошибочнее подобного представления. Начало новейшему Спиритизму, хотя он существовал всегда в силу самой природы вещей (ибо человек всегда был духом и никогда не был телом), действительно положило вращение столов и всевозможные стуки, наподобие тех, что звучали в передаче. Но о том, что последовало за этим, немногие, пожалуй, догадываются. И что, собственно, может быть унизительного для Спиритизма в стуках и вертящихся столах? Вращение забавной детской игрушки — волчка — или падение яблока, которое, якобы, помогло Ньютону открыть закон всемирного тяготения, нисколько, надо полагать, не умаляют физики? Не умаляют и Спиритизма вертящиеся столы, тем более что за ними последовали открытия гораздо более важные, чем все законы физики, более важные, чем даже сама физика, — и это не преувеличение.