Меж двух миров

Вообще-то любой уважающий себя вампир первым делом прокусывает жертве ярёмную вену и высасывает кровь. Миссис Форбс покрылась мертвенной бледностью, но, как выяснилось в результате проведенного в больнице обследования, крови не потеряла ни капли. Ранки, однако, были вполне реальны и довольно-таки глубоки; их разделяло около трёх миллиметров. Чем можно было нанести их — острыми концами заколки для волос? Вполне вероятно. Но зачем? Вела ли женщина со мной какую-то тёмную игру или, сама о том не подозревая, следовала инструкциям из глубины подсознания? Впоследствии оказалось — и то, и другое: причём, бессознательный элемент в этой удивительной истории как раз и представлял для меня особый интерес.

В результате изнурительного перекрёстного опроса мы с моим помощником Лоуренсом Эвансом и медицинским консультантом доктором Уиллисом выяснили следующее:

«Я легла спать раньше мужа. Внезапно послышался трепет птичьих крыльев. Я не стала зажигать лампу и задёргивать занавеску, потому что подумала: вдруг птица прилетит снова — тогда я смогу получше её разглядеть. Но побороть сон мне не удалось. Я погрузилась в какое-то бредовое состояние и совершенно отключилась. Это был тяжёлый, ненормальный сон.

Где-то около полуночи я проснулась с таким ощущением, будто слева от меня лежит что-то ужасное. К моей шее прижималось что-то холодное и жёсткое, размером примерно с человеческую голову. Скованная страхом, я слабела, с каждой секундой погружаясь в какой-то глубокий омут. Наверное, если бы я умирала, истекая кровью, ощущение было бы таким же. В комнате стоял отвратительный запах гнилого мяса. Наконец пришелец оставил меня, и в ту же секунду в воздухе послышался свист, сопровождаемый равномерным хлопаньем крыльев. Существо отлетело к окну и исчезло в форточке. На улице всё ещё горели уличные фонари, но я чувствовала себя слишком слабой, чтобы подняться и разбудить мужа.

На следующее утро он встал совершенно разбитым. Ему всю ночь снилось, будто кто-то перерезает ему горло. За ночь до этого муж сказал мне, что в комнату залетала какая-то птица. Он слышал, как она села на стул у моей кровати. Может быть, произошло что-то ещё, но сейчас я ничего больше не помню».

Позже миссис Форбс вспомнила ещё несколько важных деталей. Однажды в детстве она вместе с матерью навестила умиравшего человека. У него был нарост на голове; внезапно опухоль лопнула, распространив вокруг ужасную вонь, вроде той, что чувствовалась ночью в комнате. Проснувшись после визита вампира, она ощутила во рту привкус крови. А затем вспомнила один из своих прежних снов, когда оказалась вдруг в огромном зале, сплошь заставленном гробами.

«Это был большой каменный зал. Нет, на подвал он был не похож… Вот я стою — и вижу, как сама поднимаюсь из гроба. Не успеваю я выйти из него окончательно, как всё вокруг покрывается каким-то туманом. Я пытаюсь проснуться, вернуться в своё тело, но не могу».

Теперь у меня не оставалось ни малейших сомнений в том, что женщина страдает личностной диссоциацией.

«Иногда мне кажется, что я нахожусь не здесь, — призналась она. — Иногда — что я вообще не живу. Меня мучает мысль о том, что однажды я умерла на операционном столе и в моё тело вселился посторонний. Вы знаете, я всегда с большой нежностью относилась к животным. Но всё чаще у меня возникает ужасное желание причинить им боль. В прошлый понедельник что-то случилось с моим котом: я обнаружила, что на задней лапке у него вывихнут коготок. Меня поразило ужасное подозрение: что если я сама неосознанно сделала это?»

Добавьте сюда сны мужа, в которых ему кто-то раз за разом перерезал горло (супруги испытывали друг к другу враждебные чувства, чего не скрывали), и станут понятны мои опасения. Похоже, фантазия о вампире была всего лишь прелюдией к готовящемуся убийству.

Выяснился ещё один странный факт: каждый раз после очередного визита вампира у миссис Форбс начинались месячные. Может быть, такой ассоциацией она пыталась наказать себя за скрытую агрессивность по отношению к другому человеку?

Прошло немало времени, прежде чем я выяснил, что подсознание её вынашивало зловещие планы отнюдь не в отношении мистера Форбса. Эта женщина собиралась убить меня! Именно я был для неё вампиром. Традиционный в таких случаях сексуальный мотив оказался здесь ни при чём: я представлял опасность для миссис Форбс, поскольку разоблачил её проделки в качестве лже-медиума. В те дни, когда «вампир» в её доме появился впервые, миссис Форбс допустила ляпсус, которому позавидовал бы сам Хампти-Дампти. Во время спиритического сеанса из-под юбки у неё вывалился рулон льняной материи: свои «материализованные аппорты» она прятала во влагалище! Оккультная репутация миссис Форбс претерпела сокрушительный удар. Но исследование продолжалось, и вскоре я уличил её в мошенничестве повторно: это произошло как раз накануне второго «вампирического» визита. Камешек-«аппорт», заброшенный ей за спину появился явно из кошелька, да и вылетевшая из-под юбки живая птичка была припрятана там заранее.