Меж двух огней

Риан владел двумя станциями на северо-восточном побережье. Одна из них была расположена в Куала-Бесуд, городе, с которого начинались Перхентианские острова. Они уже славились своими местами для дайвинга. Стрейкен как-то взял несколько выходных дней и попробовал нырнуть первый раз в жизни. Он сразу увлекся. Получив квалификацию спасателя через шесть месяцев, он перестал записывать количество погружений. Через одиннадцать лет он подсчитал, что под водой провел четыре месяца своей жизни.

Именно в Малайзии он встретился с Руни и Пили Парангами в первый раз. Их встреча занимала отдельное место в его памяти. Там он начал свою карьеру. Не только подводного фотографа, но и успешного изумрудного контрабандиста на юго-востоке Азии.

Эти воспоминания занимали его и после ужина, пока он шел через Трафальгарскую площадь, мимо Уайтхолла и здания парламента в паб «Морпет-Армс» у Воксхольского моста. Он пришел вовремя; там как раз принимали последние заказы.

По вторникам в питейных заведениях было довольно тихо, и Стрейкен остановился выпить пинту «Гиннеса» и узнать новости. Тамми не было, отметил он с сожалением, хотя надеялся найти ее, ведь она, как никто, могла помочь ему расслабиться в такие моменты. Кроме того, он беспокоился о сроках для «Нэшнл джиографик». Его фотографии уже должны были дойти до адресата. Если нет, то в печать пойдут снимки Билла Таннера. Стрейкен отправился домой, думая о том, что его карьера зависит от предстоящего телефонного звонка.

Он поднес ключ к дверям, когда услышал, как голос из темноты сказал:

— Goedenavond, Банбери.

Голландец. Урод.

19

Стрейкен не обернулся. Ему это было не нужно. Не сейчас.

— Вы меня приглашаете? Очень любезно с вашей стороны.

Дыхание Верховена отдавало алкоголем. Стрейкен чувствовал это, даже стоя к нему спиной. Скорее всего, Верховен целый вечер поджидал его в пабе. Что Стрейкен мог сделать? Он не мог сказать ему «нет», ведь тот был полицейским. Поэтому Стрейкен просто пожал плечами и ничего не ответил. Верховен положил руку ему на плечо и подтолкнул. Не сильно, но достаточно, чтобы Стрейкен споткнулся.

— Вы не позвонили, Банбери. Я скучал по вас.

Они стояли на верхней площадке лестницы. Верховен был совершенно прав. Стрейкен забыл о том, что должен проходить ежедневную регистрацию. Теперь, правда, это было неважно: Верховен был прекрасно осведомлен о его передвижениях.

— Что вы хотите, Рутгер? — Стрейкен впервые повернулся к нему лицом. Верховен был одет в черные ботинки, черные брюки, черный кожаный плащ и кожаные перчатки. Он напоминал агента гестапо. Загорелое лицо Верховена раскраснелось; он явно хотел наехать на Стрейкена.

— Пришел посмотреть, как дела. И выяснить, где вы были этим вечером. Так где вы были, Банбери?

Они вошли в квартиру. Стрейкен снял куртку и бросил ее на диван.

— Гулял. Повидал старого друга.

Верховен не слушал: рассматривал фотографии. Он был очарован, как ребенок, впервые посещающий аквариум.

Особенно его поразил один снимок, он долго стоял перед ним, и Стрейкен восхитился его вкусом. Это был широко раскрытый рот манты: безвредного гиганта, одного из многочисленных обитателей морского заповедника Сангалаки у Калимантана. Она плыла прямо на него, не осознавая присутствия фотографа. Ее пасть была широко раскрыта. Она втягивала в себя планктон огромными жабрами размером с ворота. Стрейкен мог сам легко оказаться ее добычей, пасть занимала весь кадр, лишь по краям был тонкий ореол голубизны. Не сразу становилось понятно, что именно изображено на фотографии, и в этом заключалась ее особенная привлекательность.

— Итак? — Верховен наконец оторвался. Снимок явно произвел на него сильное впечатление. Возможно, теперь он понял, почему Стрейкен так настойчиво просил вернуть пленки.

— И почему вы не позвонили?

— Я забыл.

— Ах забыли? А что если я снова вас арестую и забуду отпустить?

Стрейкен ничего не ответил на издевку. Пусть позабавится. Если у Верховена есть что сказать по делу, то он скоро перестанет ерничать.

— Расскажите мне про запонку на вашей шее.

Стрейкен снова промолчал. Теперь Верховен все знал про запонки. Он разговаривал с Мишель Ньюкрис. Она отдала ему вторую запонку и заполнила те пробелы, которые Стрейкен оставил в «Схипхоле». Не имело смысла повторять то, что Верховен уже знал. — Это ведь одна из пары, да? Другая была у Кристин Молине. Именно поэтому вы и дали ей наркотик. — Верховен сопоставил факты, но сложив два и два, получил ноль.

— Ее звали Молли Ньюкрис. И это она пыталась ввести мне наркотик, так что прекратите заниматься ерундой. На Кюрасао у нее не было запонки, и вы это хорошо знаете. Запонку вам отдала утром ее мать. — В подтверждение своих слов Стрейкен бросил на стол журнал, взятый из квартиры Молли.

Верховен не подал вида, что удивился. Настоящее имя Кристин еще не сообщалось официально.

— Как вы узнали, кто она на самом деле? Вам сказал Купманс?