Меж двух орлов

Оказалось, что за густым кустарником спрятан небольшой, но добротный ядзвинский дом. Новая крыша еще не успела потемнеть под солнцем и ветрами.

– Заходите, обустраивайтесь. – Небр кивнул, ожидая, пока освободится веревка. Намотав ее на локоть он коротко кивнул в сторону дома, мол, нечего тут зря стоять, и снова побрел. На том берегу еще оставались люди.

– Ну, пойдемте, что ли! – Вырвал всех из задумчивости голос Марыли.

– А ты чего это, пущанка, тут раскомандовалась?  – Взвилась одна из женщин.

– А что, не надо было? – Мирося со вздохом прикрыла глаза. Марыся, если ее зацепить, за словом в карман не лезла никогда. – Не, ну если тебе так хочется тут постоять, приваживая светлой рубахой комаров и збуев, то стой. На здоровье!

– А и правда, бабоньки! Чего стоим? Детей сушить надо! – Пожилая ядзвинка, что уже не раз заступалась за Миросю перед особо языкатыми, быстро взяла дело в свои руки.

Женщины, словно опомнившись, засуетились. В этой суете Мирослава обождала, пока всем станет не до нее. Приотстав, она быстро сняла сережки – тоненькие серебряные колечки – и, сцепив парой, кинула в темную воду.

– Раз приняли, так теперь и сберегите! – Шепнула она.

Наверное, в этот момент Мирослава и сама не знала, к кому обращается. Но, по примеру Боруты, начинала верить, что мир вокруг не всегда такой, каким кажется. Бывают же в нем русалки-родственницы, и родственники-зубры… Мало ли, кто тут еще может быть? Наверное, Борута обо всем позаботился еще тогда, когда готовил это укрытие. Но раз это укрытие находится в отцовских лесах, то она – Мирося – отвечает за этих людей вдвойне. И как Борутина, и как Соколувна.

Вернулся Небр, приведя с собой еще одну цепочку людей. Вернулся за оставшимися. Последними болото переходили старшие женщины. В другое время идти впереди всех, одним словом утихомиривать разгулявшуюся молодежь – было их правом и привилегией. Сейчас же, отправив вперед нескольких товарок, приглядеть за молодыми, они спокойно дождались своей очереди.

– Все. – С облегчением вздохнул Небр, приведя последних. – Теперь я половину вешек  повыдергиваю, чтобы даже если найдут, сразу не добрались. Вода есть, еда… ну, как-нибудь. А там и домой пора.

Он повернулся уходить, но в последний момент вспомнил еще кое-что.

– Да! Там луки, стрелы в доме. Зря не геройствуйте, это на крайний случай. И если сосед семью приведет – не пугайтесь. Им скрытку показать сам Сколоменд велел. Мирослава с сестрой брата знают, так что не перепутаете.

Небр ушел, даже не оглядываясь туда, где в домике за кустами уже наверняка отогревалась Вигра. Да и она не выбежала провожать любимого. Знала, что есть у него дела поважнее, чем ее слезы вытирать. Вместо нее на берегу стояла Мирослава, провожая взглядом уходящего друга. Словно все то хорошее, что она сейчас желала ему в спину, само собой перекинулось бы на тех, кто рядом. На Боруту.

– А ты, молодица, чего тут столбом стала? – вывел Мирославу из задумчивости сердитый женский голос. – Быстро греться-сушиться!

Еще раз махнув взглядом по деревьям, за которым давно уже исчез воин, Мирося покорно пошла в дом. Дом, а скорее это можно было назвать землянкой, был ниже, чем Мирослава привыкла.

И глубже вкопан в землю, отчего от пола и стен тянуло сыростью.

– Ничего, ничего! – Уговаривали старшие женщины молодых, попутно разжигая огонь в очаге.  – Ничего, что сыро, зато даже если найдут, смоляными стрелами не пожгут. Мокрое, оно ж не горит. Лозняк, опять же, густой. Поди прострели его.

– А если услышат? – Испуганно спросила женщина, чуть постарше Мироси, отчаянно прижимая к себе плачущего младенца.

–  А ты дите перепеленай, оно и кричать перестанет. – У заплаканной женщины забрали малыша, а саму ее чуть ли не силком впихнули в чью-то сухую рубаху.

Пока расселись, пока разобрались… Оказалось, что собирались кто-как. Сухие рубахи захватить додумались далеко не все. Еще не все сумели удержать узлы над водой. А маленький огонек (большой разводить все же побоялись, чтобы дымом не выдать скрытки) едва позволял согреться, куда уж быстро обсохнуть.

Пришлось запасливым делиться, и вскоре все стены были обвешаны сохнущими рубахами. Из еды нашлись хлеб, сыр, яблоки, даже куски хорошо прокопченного сала. Все, что успели походя сунуть в мешок. Причем, у кого-то был только хлеб, у кого-то – только сало. Поделили всем по маленькому кусочку, но голодным не остался никто.

Мебели в доме не было. Да и видно было, что не готовили его зимовать, так только, пересидеть беду. В дымоходе висело несколько кусков копченостей, подвешенных на цепи, чтобы не достали мыши.

– Хоть бы сухарей додумались положить.- Невесело пошутила Вигра. – Сказано, мужчины – они мужчины и есть.

– Какие тебе сухари в сырости? – всплеснула руками ее мать. – Учила тебя учила… Вернется Небрушка, скажу, чтобы еще раз поучил.

– Пусть только вернется. – Вигра скривилась, изо всех сил сдерживая рыдание. Кто-то не выдержал, всхлипнул. Вслед за матерью заплакал ребенок.

– А давайте сказки рассказывать! – само собой вырвалось у Мирославы.  – Чем сидеть просто так и плакать, все ж легче.