Меж двух времен

Кармоди подошел к секретеру и бросил окурок сигары в стоящую подле него плевательницу. Потом вернулся к открытому ящику и, положив руки на документы, чтобы возобновить поиски, усмехнулся Джейку через плечо.

— В моем распоряжении целая ночь, — сообщил он миролюбиво. — А если ночи не хватит, то и завтрашний день. И еще столько времени сверх того, сколько понадобится.

Указательный палец Кармоди заработал снова с той же скоростью; непрекращающийся шелест перелистываемых уголков стал для нас почти что частью тишины. Я наклонился к Джулии и, когда губы мои прикоснулись к ее уху, прошептал на выдохе, почти беззвучно:

— Ложитесь, отдохните. Судя по всему, мы уйдем отсюда очень не скоро…

Я ясно видел ее лицо — она кивнула, и на лбу у нее качнулась полоска желтого света из соседней комнаты. Медленно, чтобы не издать ни звука, она прилегла вдоль стены на спину. Я же, сидя у дверного проема, осторожно склонил голову на косяк и одним глазом продолжал через щель наблюдать за Кармоди. Он стоял почти неподвижно над открытым ящиком, лишь кисть руки работала все тем же равномерным, однообразным движением.

Когда часы снаружи пробили два, Кармоди на одну треть пролистал средний ящик, и Пикеринг заговорил снова:

— Как вы могли заметить, нигде нет ни одного полного досье. Мне потребовалось бы самое большее двадцать минут, чтобы подобрать документы, которые относятся к вам, — а их десятки, и разбросаны они по всем ящикам всех бюро. Система, по которой они расположены, хранится у меня в памяти. А вы за два часа нашли всего две бумажки! Не пора ли понять, что вам волей-неволей придется иметь дело со мной?

Кармоди даже не приостановился и не удостоил его взглядом.

— Одна ночь и даже еще один день за миллион долларов — такое жалованье меня устраивает, — сказал он, и ровный, нескончаемый шелест продолжался не прерываясь.

Я смотрел на него, как во сне, — не было никакого способа определить, сколько минуло времени, пока часы не пробьют снова. Через какое-то время Кармоди, не прекращая своих трудов, приподнял одну ногу и, разминая мышцы, несколько раз согнул и разогнул ее в колене, повертел стопой. То же самое он проделал и со второй ногой, затем расставил ноги чуть пошире, чем раньше. Еще какое-то время спустя он замешкался на секунду, поразмыслил, вытащил ящик из бюро и, шаркая — ящик оказался тяжелым, — отнес его к секретеру и поставил на крышку. Присев на край секретера лицом к документам, он продолжал поиски, и Пикеринг рассмеялся:

— А я-то думал — когда же вы догадаетесь? Если вы устали, разрешите предложить вам мое кресло…

Кармоди и головы не повернул, будто и не слышал, пальцы его перебрасывали листок за листком.

Я откинулся назад поближе к Джулии. Здесь было совсем темно, и я не мог понять, спит она или нет, а шептать без нужды боялся. Мелькнула мысль, что неплохо бы выпить чашечку кофе, и в то же мгновение мне захотелось кофе так неодолимо, что, казалось, я просто не выдержу. И чего-нибудь поесть, подумал я потом, и тут же меня начал грызть голод. Я невесело усмехнулся: сколько же мы сможем вытерпеть? Чего-чего, а такого я не предвидел. Неужели Кармоди действительно намерен остаться здесь на весь завтрашний день? Невероятно — ему нужно поесть, нужно отдохнуть. И Джейку тоже; если бы они оба уснули, мы с Джулией, возможно, сумели бы прокрасться мимо них. Я то и дело задремывал и только усилием воли заставлял себя снова таращиться в темноту. Заснуть я не смел — в каком-то метре справа от меня пол кончался, и я вполне мог бы перекатиться и свалиться с высоты трех этажей в подвал. Часы пробили три, а шелест бумаги в соседней комнате не прекращался.

Спустя неимоверно долгий срок часы начали бить вновь, и я воспользовался этим, чтобы встать. Ноги у меня затекли настолько, что пришлось поспешно выбросить руку и опереться на стену повыше Джулии. Затем я принялся медленно и бесшумно потягивать мышцу за мышцей — руки, ноги, спину, шею, — считая про себя тягучие удары на ратуше: четыре часа. Подобрался к дверному проему, заглянул в щелку. Джейк спал, свесив голову на грудь и тихо похрапывая. Кармоди все так же сидел на краю секретера, только теперь привалился верхней частью туловища к ящику, стоящему на крышке; это был, как я отметил, верхний ящик из второго бюро. Кармоди тоже спал. У большинства людей иной раз является желание — или по крайней мере искушение — совершить что-нибудь немыслимое до дикости: свистнуть в церкви, произнести вслух какие-то циничные слова. Сейчас меня подмывало заорать что есть мочи: «Караул!..» — и полюбоваться на чудовищный переполох в соседней комнате. Я улыбнулся, опустился на пол рядом с Джулией — и вдруг понял, не знаю как, что она не спит.

— Вы проснулись?

Она кивнула; я обрисовал ей положение вещей, сообщил который час. Она спросила в ответ, спал ли я и настояла на том, чтобы мы поменялись местами; охраняемый ею, я уснул почти мгновенно.