Меж рабством и свободой: причины исторической катастрофы

К напряжению, идущему снизу, прибавилось нарастающее напряжение в верхах. В январе 1726 года разнеслись слухи о возможном государственном перевороте, направленном против Екатерины и Меншикова. Ждали похода на Петербург с Украины главных сил русской армии, которой командовал приверженец царевича Петра, сына казненного Алексея, фельдмаршал князь Михаил Михайлович Голицын. Впервые возникла опасность столкновения армии и гвардии.

Правительственные склоки не были, разумеется, явлением самостоятельным. Измученная страна ждала облегчения, разумных мер — скорых и ощутимых. И напряжение, идущее снизу, стимулировало напряжение в верхах и придавало ему истерический характер.

В этой ситуации в феврале 1726 года создан был новый орган управления — Верховный тайный совет.

Сложная, полная интриг и борьбы личных интересов, не до конца понятная история возникновения Совета не входит в круг основных сюжетов этой книги. Нужно только сказать, что идея такого органа впервые в приблизительном виде сформулирована была еще при жизни Петра приглашенным из Германии опытным юристом Генрихом Фиком, о котором у нас пойдет речь, поскольку он был единомышленником князя Дмитрия Михайловича Голицына. Есть сведения, что формальный проект учреждения Верховного тайного совета — высшего правительственного органа — составлен был двумя крупными дипломатами: бывшим петровским вице-канцлером Шафировым (в последние годы жизни императора едва не лишившимся головы после яростной распри с Меншиковым) и голштинцем Бассевичем, представлявшим интересы герцога Голштинского, женатого на дочери царя Анне Петровне. Каждый из них преследовал свой интерес — Шафиров надеялся стать членом Совета в качестве канцлера — министра иностранных дел — и вернуть утраченное влияние, а Бассевич рассчитывал, что его государь — как член русской августейшей семьи — возглавит Совет.

Оба они просчитались. Идею перехватил Меншиков, против коего она первоначально и была направлена. Светлейшему Верховный тайный совет представлялся мощным противовесом Сенату, где генерал-прокурором был его злейший враг — Ягужинский.

Деятельное участие в создании Совета принял Толстой, чрезвычайно опасавшийся воцарения Петра II, сына погубленного им царевича Алексея.

Екатерину возникновение этого сильного и полномочного органа устраивало, поскольку он должен был согласовать интересы большинства персон и групп и стабилизировать ситуацию в верхах.

По высочайшему указу в Совет вошли Меншиков, генерал-адмирал Апраксин, канцлер Гаврила Головкин, Петр Толстой, князь Дмитрий Михайлович Голицын и Остерман.

Полномочия, которые получил Совет, поразили как русских вельмож, так и иностранных дипломатов. Они увидели в происходящем решительный шаг к изменению формы правления — к ограничению самодержавия. Ибо третьим пунктом указа — после двух формальных — значилось: "Никаким указам прежде не выходить, пока они в Тайном совете совершенно не состоялись, протоколы не закреплены и ее величеству для всемилостивейшей апробации прочтены не будут".

Милюков так характеризует сложившееся положение:

После короткого торжества людей, державших власть в момент смерти Петра, оппозиции удалось заставить их поделиться властью с собою: фавориты и оппозиционеры заняли места рядом друг с другом во вновь учрежденном Верховном совете[47].

С этой сюжетно верной характеристикой нельзя согласиться только в одном: под оппозицией Милюков понимает аристократическую группировку, никак ее не дифференцируя. Между тем создание Верховного тайного совета было не просто объективной победой сил, противостоящих в этот момент Меншикову и Толстому (хотя именно они более всего добивались создания Совета), а сил вполне определенного толка. Толчком к возникновению Совета, к активизации всех групп и персон, в нем заинтересованных, был, как мы помним, слух о возможном походе князя Михаила Михайловича Голицына на Петербург во главе дислоцированной на Украине армии. Слух был ложный, но весьма симптоматичный. Все знали, что предпринять подобный шаг знаменитый генерал, чуждый политическим интригам, может только по требованию старшего брата — князя Дмитрия Михайловича. Князь Дмитрий Михайлович уже в это время обсуждал с вышеупомянутым Генрихом Фиком проекты конституционного устройства России. А немаловажной частью слухов о заговоре было намерение гипотетических заговорщиков, возведя на престол малолетнего Петра II, ограничить самодержавную власть.

Как абсолютно точно писал о Голицыне Ключевский, "исходя из мысли, субъективно или генеалогически у него сложившейся, что только родовитая знать способна держать правомерный порядок в стране, он остановился на шведской аристократии и Верховный тайный совет решил сделать опорным пунктом своего замысла"[48].