Меж Сциллой и Харибдой (СИ)

Он достал еще одну сигарету из кармана и закурил. Затем посмотрел в сторону моей машины и зашел в салон. Достав из папки какие-то документы, молча провел взглядом по содержимому и тихо, помахав рукой, подозвал меня к себе.

— Она точно не в розыске?

— Точно.

— Тогда пусть оплачивает билет и садится. Пассажиров сегодня мало, на встречных станциях их тоже не шибко много, поэтому бояться нечего, пусть заходит.

Я вышел из салона и помахал рукой, а сам направился к своей машине. Вивьен стояла возле нее и дожидалась пока я подойду. Распахнув багажник и достав оттуда сумку, мы вместе направились к автобусу. Возле самого входа я остановился.

— Постой пока в сторонке, Вивьен, мне надо кое-что обсудить с водителем.

Она робко отошла в бок. Прижавшись вплотную к корпусу автобуса, я расстегнул сумку и показал ее содержимое. От увиденного, Пьер чуть не проглотил остатки сигареты.

— Как только она окажется на месте, возьмешь отсюда четыре пачки — этого хватит на многое, о чем ты мечтал. Да, если в будущем будут спрашивать…

— Я все прекрасно знаю, Винсент. Не надо учить. Пусть заходит в салон, время отправляться.

На огромном электронном табло высветилась соответствующая надпись об отправлении. Вивьен снова подошла ко мне.

— Скоро ты будешь дома. Как приедешь, сразу иди домой и никуда не заходи — это опасно. Когда приедешь в Труа, отдашь водителю столько денег, сколько он скажет, остальное заберешь себе. Ты меня поняла.

Она молча кивнула головой, а из глаз потекли слезы.

— Винсент, спасибо тебе. Ты очень добрый человек.

Вивьен снова вцепилась в меня и начала плакать. Пьер продолжал махать рукой, призывая скорее заходить в салон и не привлекать ненужного внимания. Я приподнял ее и поцеловал.

— Я никогда не забуду твою доброту, Винсент, никогда.

Она зашла в салон. Дверь закрылась и массивный автобус, словно бегемот, отправился в свою дорогу. Вивьен махала мне рукой и продолжала смотреть из окна в мою сторону до тех пор, пока автобус полностью не скрылся из виду. Все было закончено: Вивьен уехала. Теперь она была в безопасности от этого грязного мира, где человеческая жизнь не значит ничего. Я повернулся к своей машине и зашагал. Я был горд тем, что все мои усилия, моя жестокость была оправдана — ведь я спас человека, но в тоже время потерял близкого мне друга. Филипп, как мне жаль, что все так получилось. Но было поздно лить слезы и укорять себя в его гибели, он был полицейским и погиб как подобает ему, чего еще можно желать. Внезапно мой телефон зазвонил. Это был Деларош. Я поднял трубку и вновь услышал знакомый голос.

— Винсент, ты где?

— Автовокзал Гальени.

— Какого черта ты там делаешь?

— Провожал одну знакомую в Марсель, что случилось?

— Через час похороны Филиппа, ты знаешь где это. Не опаздывай.

Я положил трубку и еще сильнее направился к машине. Пришло время отдать последние почести своему старому другу. Там будут только самые близкие, наверняка его жена, дети, родственники.

Те кого он любил, и кто был ему дорог. Мне снова стало страшно, ведь теперь мне некому было прикрыть мою спину или подставить под пулю свое сердце — теперь я был один. Но я должен был увидеть его. Я был просто обязан.

* * *

К моему приезду на кладбище все уже было закончено: многочисленные родственники и знакомые, с тяжелым грузом на душе, возвращались по своим машинам. Среди всех этих людей я смог узнать бывшую жену Филиппа и ее дочь. Они стояли в стороне и молча наблюдали, как работники кладбища заравнивали могилу. Рядом с ними стоял и Деларош. Он тихо разговаривал с женщиной и время от времени поглядывал в мою сторону. Я не стал ждать его приглашения и сам направился к нему.

— Сочувствую, мадам Амио, мне очень…

Она не дала мне договорить и резко перебила меня:

— Теперь я мадам Сальмон, мы с Филиппом были разведены.

— Странно, я не знал об этом.

Она что-то буркнула себе под нос и, взяв дочь за руку, пошла к выходу кладбища. Деларош даже не обратил на это внимание и сразу перешел к делу.

— Врач сказал, что он умер практически мгновенно, пуля вошла точно в сердце, Филипп вряд ли что-то чувствовал. Хороший был человек, обидно, что все они так уходят.

Мне тошно было слушать все эти слова, учитывая, что Деларош никогда не стоял за ценой. Уж кому как не мне было это знать.

— Что с нашим делом, Винсент, суд состоится уже завтра, ты сможешь довести его до конца.

Я утвердительно покачал головой, хотя в тот момент очень смутно представлял как это все будет происходить. Мне оставалось надеяться только на Натали, она обещала помочь.

— Это дело касается не только Вас, но и меня тоже, будь на моем месте любой другой из нашего отдела, он поступил бы точно так же. Я уверен в этом.

Деларош одобрительно покачал головой и улыбнулся, затем, хлопнув меня по плечу, подвел к уже засыпанной могиле.

— Вот так всегда происходит: работаешь, работаешь, а потом «бац», и ты уже в земле. Ни наград, ни похвалы, ничего. Обидно, но поделать ничего нельзя. Пойдем, выпьем.

Он развернулся и тоже пошел к выходу, а я все также стоял и смотрел на маленькую надгробную плиту и числа, выгравированные на ней. Жаль.