Меж трех миров. Том 2

– Зверь, – повторил он. – Разумный, но зверь. А помогать тебе с Евой я не намерен. Твой долг – последствие твоей мягкотелости по отношению к любимцу. Разбирайся с этим сама.

– Фантастика! – Асшара еще какое-то время смотрела на отца, а потом взмахнула рукой, швырнув бутылку его любимого вина в открытое окно. – Это тоже последствия твоих действий и мягкотелости, – скривившись, выплюнула она и, круто развернувшись, вышла с грохотом в распахнувшиеся двери.

Она и не рассчитывала на то, что отец согласится помочь, хоть и надеялась, поэтому, вместо того чтобы спать, она всю ночь сидела в комнате, разглядывая звездное небо и обдумывая, как же ей не подпустить Еву ко дворцу и на пушечный выстрел. Наконец, когда все тело затекло от неподвижного сидения, Асшара натянула поверх кофты старую толстовку и вылетела в окно. В воздухе ей всегда думалось лучше. Кто-то, чтобы привести мысли в порядок, принимал душ, кто-то лежал в ванне, кто-то читал, а она летала, купаясь в розовом свете лун.

Небо встретило ее тишиной, даже ветер умолк, оставив после себя неподвижный морозный воздух. Где-то вдалеке сверкали огни города, но они ничуть не интересовали девушку, наоборот, она направилась к возвышавшемуся на горизонте горному хребту, туда, где горели черным пламенем врата ада.

Вечная вереница из душ тянулась за несколько километров до врат. В оборванной одежде, измученные и уставшие, мертвые бодрствовали даже ночью, покачиваясь из стороны в сторону, так и норовя упасть без сил. Кто-то плакал, кто-то выкрикивал в лицо жнецам ругательства, проклиная всех и все, а кто-то, кто стоял здесь уже не один год, просто смирились. Спустившись вниз, Асшара начала бродить между рядов, заглядывая в истощенные глаза, кого-то спрашивала о том, как их зовут, слушала истории жизней. Некоторых она даже смогла утешить, ведь не нашла в их жизнях особых прегрешений, а значит, скоро они смогут отправиться в рай.

– Вам здесь не место.

Асшара вздрогнула от неожиданности и резко повернулась, непроизвольно закрывая собой душу. Это был жнец. Поклонившись, он повторил:

– Вам здесь не место, ваше высочество.

– Я разве мешаю?

– Вы даете надежду. Это запрещено, вы же знаете.

– Знаю, но я ищу кое-кого. Никиту Алексорина. Частичка его души у меня на руке, – она оттянула рукав толстовки, показывая узор. – Отведите меня к нему.

– Ваше высочество, со всем уважением.

– Прошу.

– Я не могу, как бы ни хотел. Это может повлиять на судьбу души, а вы сегодня и так помогли многим покинуть нас раньше времени. У всего есть последствия. Я должен предотвратить изменения. Прошу вас, уходите.

– А если я прикажу? – в ее голосе не было и капли вызова, скорее мольба, на что жнец ответил слабой улыбкой:

– Боюсь, на меня ваша власть не распространится.

– Понятно, – плечи Асшары опали, лицо помрачнело. – Спасибо, – она медленно склонила голову, выказывая уважение, – больше я не побеспокою вас.

– Хорошего вам вечера, – так же учтиво ответил жнец и проводил взлетевшую в небеса наследницу престола теплым взглядом. – Вы так похожи на Тессу в лучшие ее годы, – прошептал он.

Дворец почти полностью был погружен во тьму, лишь в нескольких окошках горел свет, лишний раз доказывая, что все жители предпочитали благоразумно спать. И только в одном окне гостевого крыла Асшара увидела свет. Несколько секунд она колебалась, никак не решаясь отдать руль управления любопытству, а потом полетела именно туда. Устроившись у окна, девушка заглянула в комнату.

Вся мебель комнаты была отодвинута к стенам, а большой ковер, до этого застилавший пол, свернутый стоял прислоненным к шкафу. Нетронутой осталась только огромная деревянная кровать с балдахином и тонкой резьбой по дереву в изголовье и изножье. В теплом свете посреди комнаты танцевала Ларина. В ее заднем кармане шорт лежал телефон, от которого тянулся тонкий проводок наушников. Асшара не знала, как у сестры хватает сил на танцы после ежедневных изнурительных тренировок, однако, не могла не признать – это было красиво.

Тело Тенебрис походило на тонкий изящный стебелек цветка, что колышется на ветру. Ее руки, мягкие и невесомые, как оторванные ветром от бутона лепестки, то наклонялись, то поднимались, а потом описывали круги и шли волнами. Никогда она не танцевала так на балах, у нее не было возможности и желания показывать кому-то свое мастерство, но она находила время насладиться любимым делом, отдаваясь ему всем сердцем. Ларина светилась от переполнявшего ее спокойствия и умиротворения и танцевала с закрытыми глазами, ничуть не заботясь о результате. Ей был важен и приятен сам процесс.

Наконец, грациозно опустившись на пол, скрестив чуть изогнутые в коленях ноги, она откинулась назад и растеклась по паркету, как капля воды, замирая в этой позе. Ее грудь тяжело вздымалась, на щеках горел румянец, но пересохшие губы изогнулись в слабой улыбке.

Асшара уже собиралась улететь, как вдруг окно скрипнуло и отворилось само собой.